Великий пікет. 20 років

В 1998 году в Луганске состоялся Великий пикет, приковавший к себе внимание не только отечественной, но и международной общественности.

  Официальнные данные

Пикетирование Луганской облгосадминистрации шахтерами шахт им. Н.П.Баракова, «Суходольская-Восточная», а также представителями шахт «Дуванная» г. Краснодона началось 15 июля и закончилось 17 декабря 1998 года. В нем приняли участие около 250 человек: вышли из Краснодона 15 июля 94 человека, стали в пикете 16 июля несколько больше. В ходе пикетирования при перекличках регистрировались к 1 августа – 250 человек. Максимальное число участников доходило почти до 500 человек. До конца пикета добыли 227 человек.

До того были еще неоднократные пикеты и другие акции протеста

 

Почему пикет 1998 года Великий?

 

Пикет явился беспрецедентным по длительности, упорству, напряженности и драматизму.

Это был первый бой, данный мафии самими рабочими.

Никогда еще в Украине не было акции граждан, в которой наиболее полно были бы отражены проблемы страны,  и в которой можно было бы увидеть микромодель развития будущих событий.

Требования пикетирующих горняков практически не менялись на протяжении последних двух лет и в том или ином виде повторялись в различных акциях протеста трудящихся других отраслей и регионов страны.

Эти требования:

–   соблюдение Конституции и законодательства Украины;

–   выполнение на производстве коллективных договоров;

–   погашение задолженности по зарплате, пенсиям, регрессным и прочим социальным выплатам за 1996, 1997, 1998 годы.

Настаивая на этих требованиях, шахтеры по большому счету выступали за прекращение разграбления производства, угольных и финансовых ресурсов, против обездоливания населения шахтерского региона.

Если бы требования с самого начала были бы удовлетворены, то шахтеры

(в1998 г.курс доллара США был 1: 2 , в 2018 – гривна стала в 15 раз дешевле, поэтому  сумма задолженности на то время была немалая ) получили бы на руки около 700 тысяч гривен (более 10 млн. грн применительно к 2018 г.), а бюджет  – около 300 тысяч.

Когда шахтеры еще только шли в Луганск, необходимые деньги уже были приготовлены в холдинговой компании «Краснодонуголь», требовалась лишь команда их отдать тем, кто их заработал. Но такой команды не поступило.

Во время пикета были масса акций, провокаций против участников, много судов, нападение «Беркута» на шатхеров и массовое избиение их на День Независимости Украины 24 августа, самосожжение шахтера Александра Михалевича в знак проеста против издевательств администрации против шахтеров, штурм шахтерами Луганской обладминистрации.

Пикет поддерживала масса жителей Луганска и Луганской области. Приезжали представители других областей, из-за рубежа. Всегда было много журналистов. Сообщения о его ходе не сходили со страниц газет, по телевидению показывали разные эпизоды, особенно с отражением позиции властей.

Вопрос о пикете обсуждался на сессиях областного совета, дважды – на сессиях Верховной Рады.

По пикету было принято специальное Постановление Верховной Рады.

Пикет тогда победил.

Он имел долгосрочные последствия, и его действие ощущалось в шахтерском движении и борьбе с мафией до самой войны , до 2014 года.

Все это выводит пикет далеко за рамки обычного, хотя и чрезвычайного события и делает его уникальным по напряженности и драматизму.

Поэтому он Великий.

Но  с самого начала, в июле 1998 г. именно этот пикет власти решили жесточайшим образом подавить.

Почему же?

 

1. Предыстория пикета: шахтеры выступили против мародерства в угольной промышленности

 Проведенная в феврале 1998 г. под руководством С. Тулуба (тогда еще не министра) проверка состояния дел в угольной промышленности констатировала фактический развал ее. Задолженность по зарплате достигала на то время одного года.

 

В 1997 году, как и в предыдущие годы, в Луганске состоялся пикет под руководством НПГ щахты им. Н.П.Баракова г. Краснодона, который, как всегда, вызывал сочувствие и поддержку у луганчан. Пикет завершился выплатой задолженности по зарплате.

 Однако вскоре практика невыплат и накопления задолженности быстро восстановилась. К началу лета 1998 года она составляла по времени 6 месяцев, а по регрессным и прочим выплатам – до 3 лет. Уровень жизни неуклонно падал, люди бедствовали.

На фоне других шахтерских выступлений в мае-июне 1998 г., после долгого раздумья Правительство пошло на соглашение с горняками. Согласно ему, должна была производиться регулярная текущая оплата труда, начиная с 1 января 1998 г., а в срок до 10 июля 1998 г. – погашение накопившейся задолженности по зарплате пока за два месяца прошлого года.

Горняки с этим согласились, тем более что правительство пошло на это после внушительных акций: похода 1000 павлоградских шахтеров на Киев, пикетов во всех областных центрах угольных регионов Украины, пикетирования Луганской облгосадминистрации с 24 мая по 19 июня шахтерами пяти шахт г. Первомайска (в пикете стояли до 1000 шахтеров, требования которых были частично выполнены).

Конечно, власти наблюдали за обстановкой в Краснодоне, известном своими организованными выступлениями.  В период общих выступлений  по Украине НПГ ш. им. Н.П. Баракова объявил забастовку и  лидер НПГ шахты им. Н. П. Баракова Дмитрий Калитвенцев был вызван в Киев на переговоры вместе  с председателем ПРУП и директором шахты, и пикет, который готовился с 01.07.1998г., не состоялся.

В этот же период в конце июня в Луганск вышла небольшая группа горняков, не получившая на то «добро» от НП. Она быстро возвратилась домой с двухмесячной зарплатой. Итого 50 горняков были в пикете с 1 по 4 июля 1998 г. Часть из них участвовали в пикете с15.07.1998г по 17.12.1998г.

Казалось, обстановка в угольных регионах готова была разрядиться.

Однако наше правительство имеет удивительное свойство не выполнять своих обещаний, подписанных соглашений. Так получилось и в этот раз.

В нарушение достигнутых в мае 1998 года договоренностей, Минуглепром разослал на шахты телеграммы о замораживании задолженности по заплате за 1997 год до 1999 года. Что касается текущей зарплаты, то она также не выплачивалась, и до 10 июля обещанные деньги за 2 месяца шахтерам «бараковцам» так и не были выплачены.

 

Одна из наибольших задолженностей в отрасли к этому времени накопилась в ГХК «Краснодонуголь». В пределах самой холдинговой компании она была наибольшей на шахте им. Н.П. Баракова (всего их было в ОАО 12). Сами горняки расценивали это как расправу над шахтой за ее лидерство в борьбе за интересы шахтеров.

Независимый профсоюз горняков этой шахты добивался не только своевременной оплаты труда, но и налаживания нормальной производственной деятельности предприятия и даже разработал рекомендации для региона. Лидер профсоюза, депутат Луганского областного совета Дмитрий Калитвенцев подал об этом письма руководству шахты, руководству компании, также в областной совет на имя председателя областного совета В. Тихонова и председателя облгосадминистрации А. Ефремова. В начале июня было также подано предложение провести Круглый стол представителей руководства холдинговой кампании, шахты, производственников, горняков, общественности, ученых по двум вопросам. Первый – о разрешении проблемы задолженности на угольных предприятиях области, второй – о прекращении развала угольной промышленности, о ее развитии. Предполагалось тем самым побудить руководство области решить проблемы угольщиков на местах, разработать программу выхода из кризиса, выйти с соответствующими предложениями на Правительство и сориентировать его на острые проблемы отрасли и региона.

Однако план Круглого стола высокие должностные лица Луганской облгосадминистрации Дзонь В.М. и Надрага В.И. по-чиновничьи, в худших традициях аппаратных игр, утопили в долгих проволочках, согласовав, скорее всего, эту тактику с начальниками повыше и заявив, что программа по угольной промышленности у них уже есть.

Оказалось, что шахтерских проблем никто из них и не думал решать. Та программа, на которую они ссылались, была все-таки раздобыта депутатом Калитвенцевым Д.Д. Но в ней ни слова не было о решении социальных проблем, о погашении задолженности, о принципиальных изменениях типа разрешения актуальной проблемы посредников, прекращения практики, ведущей к убыткам через  коммерческую сферу, о ликвидации бартерных сделок, об обеспечении действенного контроля движения и целевого использования средств, в особенности, бюджетных, и т.д. То есть не было программы, реально работавшей на оздоровление угольных предприятий.

Между тем, обстановка быстро ухудшалась. И если случались редкие выплаты денег на шахтах, то они превращались в своего рода издевательство: платили по 20- 30 гривен неизвестно за какой месяц, всем денег не хватало. Случались смерти в очередях, как например, умерла в очереди рабочая шахты «Суходольская Восточная» Ежикова (дочь ее в последствии   принимала участие в пикете). Директор определял очередность и выдавал сумму тому или иному человеку произвольно. Практиковалось «вознаграждение» за выплату денег, то есть то, что сейчас называется «откатом». На шахте «Таловская» висело объявление о том, что зарплату можно получить за 10% «чаевых». За бартерными операциями (а их уровень превышал 74% по ГХК, достигая по части фирм 100% ) также можно было рассмотреть чье-то стремление наживиться: продукты взамен денег отпускались низкого качества, лежалые, по ценам выше рыночных. Даже на уровне облгосадминистрации высокие чиновники оправдывали это, заявляя: «А вы месяц работайте, месяц отдыхайте». Тем самым людей принуждали уходить в бесплатные отпуска, решали проблемы наживы фирм, но никак не производства и не квалифицированных шахтерских кадров. В то же время возрастали закупки угля за границей, к тому же по ценам выше отечественных.

Такое  положение не могло не вызвать возмущения у шахтеров, делало их жизнь невыносимой.

 

2. Деньги на зарплату шахтеры заработали – куда она делась?

Основным доводом в невыдаче зарплаты со стороны администрации всех уровней была ссылка на отсутствие денег. В июне-июле 1998 г. горняки-депутаты шахты им. Н. П. Баракова (а эта шахта на выборах в марте 1998 г. от НПГ дала 14 депутатов: 13 – в Краснодонский городской совет, 1 – в областной) проверили финансово-хозяйственную и коммерческую деятельность ГКХ «Краснодонуголь». Именно компанию надо было проверять потому, что уголь добывают на шахтах, а продает уголь и получает за него деньги, используя их по своему усмотрению, почему-то холдинговая компания, что противоречит статусу шахт как открытых акционерных обществ со своими Наблюдательными советами, своим распределением акций среди коллективов и т.д. При проверке были вскрыты многочисленные факты нарушений законности, постановлений правительства, выявлены основные пути утечки угля и денег  из Краснодона.

 

Позже по настоянию депутатов и участников пикета деятельность компании была проверена комиссиями специалистов. Были подняты также акты проверок местных контролирующих организаций, которым (актам) почему-то не дали хода в области.

Еще позже, на выездной коллегии Минуглепрома в Луганске 28 ноября 1998 г., в докладе Министерства, зачитанном, хотя и неполностью, заместителем Министра Н.Е.Подгорным, все отмеченные шахтерами нарушения получат подтверждение: будут обнародованы конкретные факты разбазаривания угля и денег, дарения каким-то фирмам десятков миллионов гривен.  Будут названы конкретные фирмы, забиравшие под «честное слово» или по заниженным ценам уголь и сбывавшие шахтам оборудование и материалы по ценам, завышенным в несколько раз.

Из-за этого только в сфере реализации угля компания понесла убытки за 10 месяцев 1998 г. в 60 млн. (шестьдесят миллионов) гривен при курсе доллара на ту пору (1дол.: 1,7 грн.). Бесплатно было отдано фирмам, названия которых были установлены в ходе проверки, 10 млн. (десять миллионов) гривен. Даже эти далеко не полные данные свидетельствовали о масштабах расхищения дармового для нахлебников угля, а также денег, которых могло бы хватить не только полностью на шахтерскую зарплату, но и на налаживание нормальной производственной деятельности при условии регулярного и достаточного поступления дотаций.

В докладе Министерства были приведены доказательства того, что деньги, не доходя до бюджета, миллионами уплывали в теневую экономику, главным образом, через фирмы, расположенные в Донецке, Днепропетровске, Харькове, Киеве, исчезая бесследно в их недрах. И прямое отношение к этой утечке имело руководство таких компаний, как дочерних предприятий «Краснодонуглепоставка» и «УМТС-Инвест». Однако названными фирмами список причастных к расхищениям не исчерпывается.

Факты вскрыты, фирмы-расхитительницы названы, конкретные должностные лица также известны.

А что дальше?

Видимо, мафия уже повсюду все оплела своими щупальцами.

Иначе  не повисли бы в воздухе резонные вопросы.

Чем объяснить то, что данные проверок не завершались пресечением преступлений, а виновные не наказывались?

Почему при уже начавшихся снятиях с должностей лиц, замешанных в неблаговидных делах, продлевалось пребывание на занимаемых должностях генерального директора холдинговой компании и директора шахты им. Н. П. Баракова каждый раз после приезда их в обладминистрацию или в Министерство?

Кстати, тогдашний директор В. Докучаев, гнавший коксующийся уголь якобы на «Кураховгрэс», наверное, еще долго оставался бы на должности директора, если бы не взрыв на шахте в марте 2000 года, забравший жизни 80 горняков сразу.

Генеральный же директор «Краснодонугля» В. Фичев, вместо того, чтобы отвечать за грехи своих подчиненных, был взят на высокую должность в Министерство угольной промышленности. Позже это стало правилом: «своих» не сдавали, а держали при должностях и даже повышали.

С рабочими, трудовыми коллективами никто не считался, и ухудшение общего состояния на предприятиях  руководство отрасли не смущало. Таким образом, утверждалась  безответственность как форма поощрения должностных лиц за их попустительство в отношении воровства шахтерских денег, мародерства шахт.

 

Но эти факты станут достоянием гласности  на несколько месяцев позже, в ноябре. А тенденции проявятся и станут повседневной практикой нуворишей через несколько лет, когда узы государства ослабеют, и уже нельзя будет поправить дела обычным путем, поскольку экономика и социальная сфера отрасли пойдут вразнос.

 

 

А пока, летом 1998 года, к 10 июля, выяснилось, что Правительство и Минуглепром в очередной раз обманули шахтеров. Обещанных денег не выплатили. Подождав для верности еще 5 дней, 15 июля большой отряд горняков – около 100 человек, двинулся походом на Луганск.

 

3. Начало пикета: пикет решено подавить измором.

 

С самого начала администрация взяла курс на подавление пикета. Шахтеры Краснодона стояли в Луганске в пикете год назад, с 1 июля по 30 августа 1997 г. До нового прихода краснодонцев в 1998 г. у облгосадминистрации стояли первомайцы, затем – пару дней небольшая группа рабочих шахты им. Н. П. Баракова.

Практика удовлетворения требований пикетчиков утвердилась нехитрая. С самого начала руководители знали, что деньги пикетирующим они выплатят. Но сколько именно – зависело уже от противоборства и равновесия сил. Если настрой у пикетирующих был слаб, да еще к тому же их было мало, то и задолженность погашалась в малых размерах. Чем дольше стояли люди, тем большая сумма требовалась, чтобы они согласились снять пикет.

Требование зарплаты  через акции протеста – забастовки, голодовки, невыезды из шахты и т. д., – стало привычным явлением с 1989 года.

Однако в этот раз пришли самые стойкие, самые твердые и, что было неприятно для администрации, самые юридически грамотные и самые авторитетные в шахтерской среде борцы. К тому же, пришедших возглавляли шахтеры – депутаты, получившие значительный вотум доверия со стороны жителей Краснодона на выборах в советы в марте 1998 года. В довершение всего, эти депутаты начали распутывать клубок околоУгольных к околоденежных дел, сажавших Краснодон в яму безысходности.

Под знамя НПГ шахты им, Н. П. Баракова стали  и горняки шахты  «Суходольская-Восточная», и несколько человек с других шахт, поскольку этот НПГ всегда выигрывал подобные противостояния и никогда не сдавал интересов рабочих. Кроме того, у НПГ были наработаны связи с депутатами Верховной Рады через представителей местных политических организаций, в особенности через социал-демократов СДПУ [не имеющих отношения к СДПУ(о)], КПУ,  Рух.

 

Задетые за живое, директора и их руководители на разных иерархических ступенях отрасли в своей неприязни именно к этому пикету быстро нашли общий язык с облгосадминистрацией и решили покончить с авангардом шахтерского движения, унизив и уязвив пикетчиков как можно больше и затем отправив их назад практически ни с чем. В эту операцию были вовлечены милицейские силы. Соответствующая информация из обладминистрации поступала также в прокуратуру и судебные инстанции, в Киев.

 

Именно в этом – в столкновении авангарда шахтерского движения, шахтеров-депутатов с одной стороны и околоУгольных кланов, обслуживаемых государственными и силовыми структурами с другой стороны,- и кроется смысл пятимесячного противостояния в Луганске.

 

В облгосадминистрации, в Минуглепроме были созданы группы «разработки» пикета, от них информация собиралась ежедневно в Администрации Президента. Многое зависело от достоверности поступающей снизу вверх информации.

На местах перед вышестоящими инстанциями старались с самого начала пикет если не замолчать (что в принципе было невозможно: за пикетом следили и вели видеосъемки не только милицейские специалисты или клерки из отдела угольной промышленности облгосадминистрации), то хотя бы умалить его силу и значение, представляя его как незначительную вылазку темных и алчных бездельников, не желающих войти в положение государства.

 

Для деморализации пикетчиков и дискредитации, унижения их в собственных глазах и во мнении луганчан, с самого начала милиция постаралась использовать прием, апробированный ею месяцем ранее на пикете первомайцев. Тогда, в мае 1998 г., милиция, выстроившись на подступах к обладминистрации, направила шахтеров-первомайцев в огороженный турникетами загон. И там эти 1000 человек стояли безо всякого укрытия, почти впритык, под палящим солнцем, без права выйти за пределы загона, без права общения с прохожими луганчанами, пугавшимися большого количества милиции и обходившими чаще всего непонятную площадь стороной.

 

Представители местной организации СДПУ, известные активным общением с шахтерами еще с пикета лета 1997 года, при попытке подойти к загону с шахтерами-первомайцами и пообщаться с ними  хотя бы через турникет, а тем более при попытке зайти внутрь вагона, останавливались милиционерами и предупреждались, что дальше нельзя, начальство не велит. Но безбоязненные луганчане, ссылаясь на Конституцию и законы Украины, возмущаясь нарушением их права на свободу перемещения и свободу распространения информации, проходили вопреки милицейским запретам, внутрь заграждения  и проносили к шахтерам свежие выпуски официальных газет, объясняя по пути шахтерам их права.  Шахтеры при этом жаловались, что чувствовали себя как полузаключенные или как арестованные на стадионе в Чили во времена Пиночета.

 

Добивали чувство собственного достоинства и уверенность в себе, в успехе своей акции протеста ежедневные переходы колонн шахтеров-первомайцев от площади перед облгосадминистрацией на ночлег к стадиону «Авангард». Сопровождавшая колонну в очень специфическом порядке милиция завершала впечатление конвоирования арестованных людей. Все вместе взятое плохо воспринималось луганчанами, весьма чуткими к ощущению человеческого достоинства. Так что к концу первомайского пикета уважение жителей к пикетчикам из Первомайска, позволившим милиции и властям так унизительно общаться с собой, сошло на нет.

 

То же самое теперь милиция постаралась проделать с краснодонцами. Но приезжавшие проведать первомайцев лидеры будущего пикета краснодонцев уже успели оценить всю подоплеку милицейской находки, подававшейся как забота о быте пикетчиков. Поэтому они, отказавшись по прибытии от всяких милицейских «услуг» и «забот», выстроившись на подходе к площади и с песней  «Про молодого коногона» вдруг свернули на строй милиционеров, прошли его насквозь, и, не заходя в приготовленный загон, расположились в сквере у дорожки. Вещи, завезенные на площадь машиной заранее, оказались перемещенными в совсем другое место, в связи с чем сразу возник конфликт с милицией. Шахтеры оформили самовольное перемещение личных вещей пикет­чиков заявлениями о незаконном изъятии вещей. Попрепиравшись некоторое время, милиция была все же вынуждена исправить свои незаконные действия и возвратить шахтерам их личные вещи.

Краснодонцы показали, что хозяева пикета они и унизить себя никому не позволят.

Так обозначилось с самого начала противостояние людей, отстаивающих свое достоинство, и властей, включивших в орбиту нарушений прав человека правоохранительные структуры.

Все последующие действия властей и их помощников были направлены на одно: согнать людей с места пикета, отправить их ни с чем, что было равнозначно запрещению пикета.

 

4. Противостояние

 

Законность пикета была очевидной. Шахтеры прошли все процедуры по разрешению трудового конфликта. Пикетирующие с самого начала показали свою более высокую правовую культуру, чем сборная группа по «разработке» пикета. Поэтому на фоне отсутствия переговоров администрация начала производить нажим на участников пикета с целью вывести людей из правового поля, перевести пикет в криминальное русло.

Началась беспрерывная череда милицейских провокаций.

Пикет окружили усиленной охраной. Вокруг облгосадминистрации стояли через каждые 10-20 метров патрули. Был невообразимо усилен пропускной режим. Лидеров пикета – депутата областного совета Дмитрия Калитвенцева и депутатов Краснодонского городского Совета, несмотря на их право свободно заходить по удостоверениям в здание облгосадминистрации, в помещение не пропускали, вплоть до нападения милиционеров на Д. Калитвенцева.

Так было 15  июля, повторилось 16 июля, пока после заявлений депутатов и разбирательств право посещения здания депутатам было возвращено. Часто на пикете появлялись милицейские начальники –  гореизвестный В. Будников, его заместитель А.Никитенко, не менее известный тем, что говорил одно, а делал другое, другие начальники, имена которых пикетчикам еще предстояло узнать в связи с провокациями и бойней 24 августа. Разговоры этих «главных борцов» с преступностью, мафией и коррупцией сводились к одному: денег вам не будет, уходите отсюда подобру-поздорову, в худшем случае идите на стадион, подальше от глаз высокого областного начальства. На что шахтеры резонно отвечали: денег мы добьемся, а вы должны знать, кто их забрал и где они лежат, мы вам показали, куда деваются наши и государственные денежки – заберите их, на то вы и милиция. И пикетировать мы пришли не стадион, а администрацию, здесь и будем, пикет наш законный, не имеете права его запретить.

 

Примерно те же разговоры были на переговорах у заместителя главы облгосадминистрации Дзоня В.М., которые проводились несколько раз для проформы, очень вяло и издевательски со стороны В. Дзоня. Только что взлетевший на высокую иерархическую ступеньку в областной центр с периферии, он повел себя как бы в оправдание пословицы насчет пана и хама. Его, далекого от угольной промышленности, позиция была такова: дай деньги этим – другие придут. Так лучше уже этих вымучить, чтобы другим неповадно было.

С такой человеконенавистнической идеологией можно много скверных  дел наделать, что позже и случилось. И если уж выстраивать по рангу тех,  кто привел Александра Михалевича к смерти (по статье 99′ Уголовного Кодекса Украины), то Дзонь занимает там не последнее место. Все они, местные князьки, каждый день убивали каждого рабочего, держа его вдали от дома, без укрытия, без средств к существованию, издевательски, без зазрения совести заявляя, что им денег не будет. Хотя они прекрасно знали, что деньги были, что деньги у шахтеров воруют, как и уголь, как и надежду на лучшую жизнь. Знали, кто ворует, в каких размерах. Знали, кто покрывает воров. Еще в прошлом, 1997 году, генерал МВД  В. Будников заявлял во время пикета этих же шахтеров: «Я знаю, где ваши деньги». Это позже   Будников сменит пластинку, окончательно найдя общий язык с местными бонзами.

А пока они брали пикет измором  и провокациями. В июле на шахте им. Н.П. Баракова выдавали часть зарплаты за июнь. Хоть 20-30 гривен деньги и невелики, но все же рабочие были рады и этой мизерной подачке, а потому часть пикетчиков прибыла на шахту забрать свои деньги.

Каким распоясавшимся до безобразия чинушей надо бытъ, чтобы дать распоряжение не выплачивать пикетирующим шахтерам уже начисленных и привезенных на шахту денег! Именно так иезуитски поступили директор шахты В.Докучаев и плавный бухгалтер Т. Павлова. Люди вернулись на пикет, стиснув зубы и решив стоять до конца. По меткому замечанию одной пожилой луганчанки, «еще ни один фюрер на горбу у несчастных в рай не въехал». Пророческие слова

 

«В США горняков бомбили.

В Англии – лошадьми топтали.

В Германии – минами подрывали, и снайперы стреляли.

А у нас – превращают в социально-опасных элементов».

«В 1922 году были расстрелы целых шахт в Туле».

 

Такова шахтерская грамота. Шахтеры знают, как немилостивы к ним те, кто наживается на их угле, как хищнически стараются их проэксплуатировать, а затем отбросить в сторону, выставив перед людьми «социальноопасными элементами». Именно по этому пути пошли администрация и милиция. Счастлив тот, кто не знает, что на самом деле представляет собой наша милиция.

 

Постоянно дежурящим безо всякой на то надобности у пикета сотням милиционеров было дано распоряжение: ловить шахтеров на каждой оплошности, документировать каждое нарушение. Кто за смену зафиксирует больше всех нарушений – тому будет поощрение. Это не выдумка. Это говорили сами дежурные. Отсюда, от этой установки, и столько несправедливостей по отношению к пикетчикам. Примитивнейшее из этого: милиционеры заглядывают (в буквальном смысле слова!) в рот шахтерам, когда те присаживаются под деревьями поесть свою похлебку. Результат – инцидент 22 июля, когда Михаила Микерина, Владимира Данилейко и еще несколько рабочих, милиционеры схватили в буквальном смысле и повезли в наркологическое отделение.  Выводы наркологической экспертизы – все трезвы.

Палатки ставить не разрешают. Стоит небывалая жара. Днем и ночью за несчастными людьми ведутся видеосъемки, что незаконно. Наконец, 26 июля шахтеры заявляют протест против этого. С тех пор открытые съемки или приготовление к ним (всех видеооператоров шахтеры уже знали в лицо) будут восприниматься как подготовка к очередной провокации со стороны милиции.

27 июля ночью В. Данилейко милиция не пускает в туалет: там, почему-то именно в мужском туалете, оказывается раздетая женщина, на которую нельзя смотреть и которую нельзя оттуда выдворить. Случаев с женщинами было много. Позже, через месяц-второй «учительниц» сменят «экстрасенсы», будут подходить неизвестные местным политикам лжеполитики. Все они, чередой сменяя друг друга, пытаются давать рецепты или собирать информацию.

За лидерами приставлена слежка. Постепенно люди привыкают различать своих преследователей, несмотря на смену камуфляжа. По пятам за Ларисой Заливной, Антониной Агеевой, осуществлявших связь с общественностью, проводивших телефонные переговоры и пересылку факсов  в Киев, следуют лица, которые интересуются содержанием передаваемых документов, иногда в буквальном смысле слова заглядывая в бумаги через плечо.

Люди находятся под открытым небом. То жара, то дожди. Люди пытаются сделать хоть какое-то укрытие. Любые попытки натянуть хотя бы полиэтиленовую пленку милицией пресекаются. Переговоров нет. Прессе дано указание не касаться темы пикета. Вместо этого, на брифингах, в теле­выступлениях активно раздувается миф об отмежевании от пикетирующих трудового коллектива. О якобы проведенных собраниях чуть ли не по образцу 37-го года директору шахты В.Докучаеву 27 июля предоставляется эфир, и он живописует о трудовых достижениях и о том, что трудящиеся решили не платить пикетчикам денег, если таковые на шахту поступят. Эту странную позицию – не отдавать людям их зарплату – тиражируют в газетах, выдавая докучаевские идеи-фикс за новое законотворчество масс.

30 июля милиция-таки допекла шахтерам, провоцируя их на конфликт то запретом на укрытия, то чуть ли не переворачивая керогазы, на которых шахтеры приспособились готовить себе пищу. Первая манифестация протеста в виде вечернего стучания пластиковыми бутылками прошла на месте, на пятачке перед облгосадминистрацией 30 июля. Тотчас об этом узнал Киев. В ответ на замечания из Киева начинается кампания сродни докучаевской: милиционеры ходят по окружающим дворам и предлагают жителям подписать письмо о том, что шахтеры нарушают их спокойствие и культурный досуг. С этими же внушениями по телевидению выступает городской голова А. Ягоферов.  Однако люди собирают обратные заявления: о том, что шахтеры им не мешают и что они, жители Луганска, поддерживают требования шахтеров.

Перечень всех этих козней милиции, недостойных государственной силовой структуры, производит такое впечатление, как-будто в ней сидят этакие мальчиши-плохиши или старухи Шапокляки, которые от нечего делать и от природной вредности только и заняты тем, какую бы еще пакость придумать, чтобы вывести из себя шахтеров. Даже один перечень этих провокаций утомляет нормального человека. Но ведь шахтерам все это пришлось пережить!

Разве достойно серьезной структуры отбирать у пикетчиков огнетушители, выданные им было с противопожарной целью в связи с пользованием керогазами? 4 августа огнетушители забрали якобы на перезарядку. Больше их до конца пикета, даже когда горел человек, шахтеры так и огнетушителя и не видели.

Разве достойно для «борцов с хулиганствующими элементам» поджигать ночью зажигалками веревки, на которых сушатся вещи спящих людей, при этом вещи и горящие веревки падают и будят спящих? Именно этим в ночь с 4 на 5 августа занимался ст. лейтенант милиции Мовшук, о чем шахтеры составили тут же заявление.

Разве достойно приставать вечером к шахтерам с грубыми капризами типа убрать с глаз все вещи, и веревки, на которых сушились ночью личные вещи пикетчиков?

 

В конце концов, 5 августа милицейские капризы довели шахтеров до новой манифестации. В этот раз люди пошли колонной до областного УВД и потребовали прекратить издевательства над ними. Главный милиционер области В. Будников, видя перед собой не только шахтёров, но и жителей окружающих домов, которые вышли в защиту шахтеров, заявил (цит. по диктофонной записи): «Здесь нет народа. Здесь есть сто идиотов конченых».

Это что, милицейское понимание ограбления шахтеров и государства и отказ от борьбы с угольной мафией?

Разве это не разновидность пытки – включать ночью прожекторы, направленные исключительно в глаза пикетчикам, т.е. сфокусированные все в одно место, и при этом прожекторы периодически то включались, то выключались, что лишало людей сна.

Разве  может любить наш народ милицию, если милиционеры в час ночи кричат у пикета и жилых домов вокруг «подъем!», а в 3 -4 часа утра на пару часов включает под окнами жилых домов мотор грузовика?  И газ, шум будят спящих жителей.

 

Пикетчики протестовали по каждому поводу. Власти оставались глухи. И только дублирование заявлений в Киев, в соответствующие инстанции – от МВД до Президента и Верховной Рады – охлаждало пыл тех, кто решил поиздеваться над шахтерами любым способом, Издевательством являлось и то, что администрация переговоров не вела. Не являлись, по сути дела, переговорами прошедшие для проформы две встречи с В. Дзонем, который с явным наслаждением от значимости своей персоны и от подавления людей предлагал им погасить всего 2 месяца задолженности из 11-36 месяцев (в совокупности с регрессом, одноразовыми и прочими выплатами).

Часто наезжали директора, после чего короткие встречи лидера Калитвенцева с Дзонем становились все напряженнее.

 

Администрация вела себя все зловещее.

Глава ЛОГА  А.Ефремов вообще ни разу не вышел к пикетирующим и даже не предпринял попытки встретиться с уполномоченными на переговоры шахтерами где-то в помещении администрации. Позже в сообщениях средств массовой информации появятся вдруг данные, что он 6 раз проводил переговоры. Неправда! Новоиспеченный глава, видимо, пресытившись тем, что он однажды в мае уже вышел на встречу с пикетирующими первомайцами, теперь делал вид, что пикета «не замечает». Пошел на поводу у директоров…

Что же будут делать наши высокие должностные лица, когда по этим самым угольным делам откроются судебные процессы и по каждому директору недремлющее “государево око” даст полный перечень его “трудовых подвигов”? Неужели и впрямь “угольные начальники” думают, что ничего никому не известно и что ничто не всплывет когда-то, скорее всего под политический момент в интересах той или иной силы,  и не будет предоставлено на суд людской?

И этот пикет им тоже припомнят, даже если половина его участников уже не будет работать на шахтах. Все заснято, задокументировано. Муки людские рано или поздно отливаются мучителям.

Но пока начался август. У пикетчиков свой распорядок дня. С 7.30 до 9.00 -утренний «пластиковый рок в защиту Конституции», затем добыча средств на пропитание. Деньги зарабатывали разными работами, где требовались крепкие руки и слаженный труд. Деньги просили. Но это было не нищенство. Со стороны луганчан по отношению к пикету это было спонсорство: горожане давали деньги конкретным людям под конкретное мероприятие – пикет. Добывали спонсорские деньги и добровольные помощники из местных луганчан.

Спасибо Вам, всем, кто дал свои деньги на поддержку пикета! Спасибо предпринимателям, местным политикам, общественным деятелям, которые помогали этому пикету. Имена некоторых особо засекреченных бизнесменов хранят в своей памяти только несколько посвященных. Но придет время – и люди узнают имена своих сограждан, которыми станут гордиться.

Спасибо журналистам, операторам, тем редакторам СМИ, которые не боялись обнародовать правду о пикете. Особо выделим Людмилу Александровну Соколенко, корреспондента УНИАН, также Николая Кузьмича Козырева, председателя Комитета по защите конституционных прав и свобод граждан, Сергея Анатольевича Сорокина, журналиста местной газеты. И еще много честных и смелых людей, о которых еще не пришла пора рассказать все.  Цена людской солидарности – безмерна.

Сложился у пикетчиков свой ритм походов за водой, принятия пищи. Со временем луганчане начали разбирать людей по домам, чтобы пикетчики смогли покупаться-помыться, посмотреть телевизор, прочесть газету. Вечерний «пластиковый рок» длился с 16.45 до 17.30. Шедшим с работы людям напоминали тем самым, что законность в шахтерском крае в отношении его кормильцев не восстановлена. Позже, с наступлением холодов, добавились ежедневные хлопоты по сооружению палаток, заготовке дров, поддержанию огня в печках и кострах.

Пока было тепло, по субботам и воскресеньям шахтеры ходили колонной поочередно к автовокзалу или железнодорожному вокзалу, напоминая о себе людям. Группа «разработки» через свои глаза и уши, помимо видеосъемок, тщательно и ревниво подсчитывала количество участвующих в акциях, в отбивании «пластикового рока», радуясь, когда участников становилось меньше, и от усердия значительно преуменьшая данные о численности в своих сообщениях центру.

Август знаменовался еще судами по админпротоколам, решения по которым позже, в октябре-ноябре отменялись, как несправедливые за отсутствием состава преступления, за отсутствием фактов нарушений вообще. Об этом речь пойдет в другой главе.

 

5. Взрыв на Сутогане. Похороны.

 

16 августа 1998 г. в час ночи на шахте им. XIX партсъезда в поселке  Сутоган прогремел взрыв. Погибло 24 человека. Любое подобное известие тревожит донбассовцев, а особенно шахтеров. Пикетирующие решили принять участи в похоронах. С  некоторыми горняками из Сутогана они были знакомы лично. Еще свежа была в памяти попытка помочь сутоганцам в организации своего собственного независимого профсоюза.

Поэтому 17 августа пикетирующие готовят документы для поездки на Сутоган: заявки, соболезнования, списки. Собирают деньги на оплату транспорта. Администрация милиция, ГАИ уведомлены в надлежащем порядке.

 

Но и тут срабатывает “мальчиш-плохиш”, нашептывая на ухо главным милиционерам области, что можно сотворить очередную каверзу. Очень трусливый народ – наша власть. Все боится, как бы пикетирующих не увидел Премьер В. Пустовойтенко, приехавший по случаю несчастья в область на похороны в Сутоган. А вдруг Премьер пересчитает пикетчиков и увидит, что их в несколько раз больше, чем в бравых сводках любящих угадывать тайные желания высокого начальства луганских начальников? Возможно, инициатива «не пущать» пикетчиков на похороны товарищей исходила и из более высоких источников. Со временем шахтерам станет известным и это.

 

Так или иначе, но с нелегкой руки все того же А.Никитенко милиция поездку пикетчиков на похороны срывает. Договоренный частный автобус для перевозки шахтеров к месту похорон (30км от Луганска) милиция останавливает при подъезде к площади к оговоренному времени – 12 часов дня – и прогоняет угрозами лишить водителя не только прав, но и автобуса. Водитель извиняется перед шахтерами и уезжает. То же проделывают и с другим автобусом еще на полпути к площади. Шахтеры гудут, возмущаются. Всеобщий ропот переходит в единое решение – идти на Сутоган пешком. Милиция не пускает.

Когда возмущение доходит до опасной черты, милиция уступает, ГАИ быстро выстраивается для сопровождения. Идти пешком – не автобусом ехать. Шахтеры с места берут такой темп, что почти бегут. Бегут по городу, заполонив всю половину шоссе. Одностороннее движение транспорта практически перекрыто, пока не дошли до квартала Гаевого. Позже милиция представит это как нарушение общественного порядка и попытается организовать судебное дело. Шахтеры бегут вверх по автомагистрали к поселку Юбилейному. Бегут к поселку Белому. Бегут к поселку Сутоган. 30 км преодолены за 4 с половиной часа по неимоверной жаре, в тапочках на босу ногу, в разбитой обуви.

 

У шахты им. Х1Х партсъезда – все синее и белое. Синее за счет шеренг милиционеров, перекрывших несколькими плотными рядами  подступы к шахте. Белое от щитов спецназа, выставленных, как стена, впереди синего. За спецназом со щитами, человек сто автоматчиков с уже вскинутыми автоматами. Они целятся в шахтеров. «Вы прошли по моей территории без разрешения, я могу отдать приказ об открытии огня на поражение» – по-хозяйски кричит (орёт!) прокурор Лутугинского района.

 

Грозная, неприступная для нормальных шахтеров шахта. Где же те похороны? Они уже состоялись. И пикетчики поворачивают на кладбище. Возлагают венок, который грубой силой с самого начала похода забирала у них милиция и за который они с ней чуть не подрались. Постояли у свежей могилы, повернули назад.

 

Как тяжело, как в замедленной киносъемке, шли они назад! Почерневшие, уставшие, истершие ноги, голодные, изможденные от жары! Несколько человек первыми возвратились в лагерь пикетчиков на попутных машинах и рассказали об обстановке. Местные луганчане, всегда дежурившие на пикете, нашли водителей из объединения “Союз” и попросили их о помощи. Водители откликнулись, сделали пару рейсов. Уже по темноте все были доставлены в лагерь. Потом лечились от потертостей, от сердечных приступов. Среди пикетчиков было много регрессников, больных людей.

 

По поведению милиции в связи с похоронами шахтеры поняли, что милиция готовит какую-то крупную провокацию. Не исключено, что добро на расправу над шахтерами было получено именно тогда от Премьера В. Пустовойтенко. Он не захотел встречаться с пикетирующими ни в Луганске, ни по пути на Сутоган (когда шахтеры шли улицей Советской, Премьера увозили по окружной дороге через Лутугино), ни на самой шахте им. XIX партсъезда. Не исключено, что масла в огонь подлил все тот же прокурор Лутугинского района, встретивший на машине идущих на похороны шахтеров криком «Вон из моего района!»

 

Как бы там ни было, первым симптомом  грядущей расправы явилась попытка милиции в ночь с 18 на 19 августа схватить лидера Дмитрия Калитвенцева. Когда уставшие от похода люди спали, к спящему Дмитрию подошли работники милиции в чине от сержантов до подполковников, стали требовать, чтобы он пошел за ними, хватать его за руки и тащить за собой. Кто они были, они в нарушение действующих правил не представились. Калитвенцев предъявил им удостоверение депутата. Проснувшиеся в лагере люди повскакивали со своих мест и удержали своего лидера, не дав его увести с собой милиционерам, так и сохранившим свое инкогнито. Милиционеры составили админпротокол в отношении ими же спровоцированного шествия 18 августа и удалились.

 

Позже по этому протоколу они откроют ведомственное следствие, начнут требовать к себе в УВД людей для допроса, запугивая их. С этим, в частности, столкнулась Лариса Заливная – врач, постоянно присутствовавшая на пикете, которая с этого пикета унесет самые худшие впечатления о милиции, об их низкой человеческой, нравственной и правовой культуре, задавая себе и окружающим вопрос: а не оборотная ли это сторона медали уголовного мира? Разве можно подпускать к гражданам свободного государства этих служителей зла?

Тогда же, 19 августа, и понеслось во все инстанции тревожное предупреждение шахтеров о том, что милиция затевает какую-то провокацию ко Дню Независимости, 24 августа.

6. День Независимости в Луганске. 1998 год.

В соответствии с законом, загодя, пикетирующие шахтеры подали свою заявку на празднование Дня Независимости: шествие по улице Советской до памятника «Труженику Луганщины» с 20 до 21 часа с факелами в честь Дня Независимости и в знак защиты Конституции Украины, а также сжигание после этого чучела «паразита». Сжигание «паразита» в последние годы стало традицией всех мероприятий краснодонских шахтеров.

Включающее в себя элементы карнавала, шествие со сжиганием в конце его позволяло соединить в себе психологически разные вещи: рабочий праздник и протест без агрессии. Не могут участвующие в карнавале люди быть агрессивными. Рабочие, скорее всего по интуиции, нашли такой способ выражения своих чувств – массовость без агрессии. Пишущему эти строки неизвестно, чем там занимаются психологи в УВД, но работники Краснодонской милиции оценили такие мероприятия правильно  и после серии переписок, место которым  было бы кстати в некогда популярной рубрике «Нарочно не придумаешь», стали спокойно относиться к подобным шествиям, вносившим разрядку в напряженные отношения «угольного» начальства и шахтеров.

 

Милиционеры УВД области, видимо, решили, что они умнее своих краснодонских коллег, и под давлением администрации (кто на неё давил выше – секрет) решили под прикрытием «паразита» расправиться с непокорными шахтерами, обладающими странной особенностью: требовать свои кровно заработанные деньги. Требовать грамотно, бесстрашно, настойчиво. Испугать их, разогнать, ликвидировать пикет таким способом, если не удалось шантажом, – вот какая цель была перед провокаторами от власти во время празднования Дня Независимости.

 

24 августа 1998 г. на площади перед театром был многолюдный праздник. Вечером обещали фейерверк. День был теплый, солнечный. Шахтеры готовились к факельному шествию. Под видом охраны порядка во время массовых гуляний в сквере, где стояли шахтеры, было необычно много милиции – на постах и без постов, группами и поодиночке, в формах и спортивных костюмах, хотя что-то неуловимое выдавало в них милиционеров.

Шахтеры ради интереса обошли все дворы вокруг площади, где также оказалось милиции видимо-невидимо (об этом их предупредили местные жители) и, насчитав милиционеров, солдат-срочников и т.д. до 2 с половиной тысяч, сбились со счета.

Как всегда, у пикета прохаживались высокие милицейские начальники. Заместитель генерала Будникова, А. Никитенко в разговоре сказал шахтерам: «Сегодня вы пожалеете, что пришли сюда от ваших семей». Шахтеры почуяли недоброе.

 

Это тяжелое предчувствие усилилось, когда около 3-х часов дня в сквере с обратной стороны появились ОМОНовцы. В темных пятнистых спецформах, как воронье, они стояли на противоположном конце сквера.

Но и тогда люди, видевшие смерть в глаза, знавшие цену жизни, наши шахтеры, не могли представить, что в Украине будет отброшена вся цивилизованность, что блюстители порядка на глазах у десятков тысяч людей растопчут Конституцию и рабочий класс. И что управлять этим будут бывшие комсомольские работники, бывшие депутаты, ныне мэры, бывшие врачи, ныне помощники мэров. И что бить их, кормильцев, отцов голодных семейств, будут молодые люди, такие же по возрасту, как их сыновья, Будут бить шахтеров за то, что их, шахтеров обворовали начальство и государство, давшее дорогу мафии. Будут бить за то, что они, шахтеры, и их дети, голодны. Будут бить за то, что они хотят быть людьми, а не быдлом, как  это пытаются им внушить вороватые «угольные начальники». Будут быть за то, что они еще верят в закон и не бьют их, своих мучителей.

Итак, шахтеры встревожились, но не предполагали, что внешне благопристойная власть пойдет на такое преступление. Пикетчики сооружали чучело «паразита». Вертевшиеся тут же милицейские начальники проявляли почти детский интерес к чучелу: заглядывали, как его начиняли,  снимали весь процесс видеокамерами, фотографировались рядом с чучелом «на память». Когда все было готово, подошли с очередной угрозой: шествия не устраивать. Эти бесконечные одергивания порядком поднадоели людям, их никто никогда не слушал, так как одергивания всегда перечили закону. А уж что-что, но законы шахтеры знали.

Около 19 часов, в тот самый момент, когда первые 2 отряда пикетчиков стали получать керосин для факелов, вдруг к штабной группе у чучела подошли милицейские начальники, из которых запомнился Н. Журавлев, и заявили, что в чучеле заложено взрывное устройство и его надо забрать. Шахтеры знали, что в чучеле ничего нет. Но после обмена мнениями сказали, что вы, милиция, можете подложить взрывное устройство с целью провокации, а потому осмотрите чучело в нашем присутствии. Пока шли эти переговоры, милицейские колонны как-то незаметно и в одночасье отсекли остальные отряды от штаба и от этих  двух первых отрядов, так что в эпицентре осталось не более 20-30 человек.

 

В этот же момент стоявшие в бронежилетах и касках спецназовцы, надели на себя черные «намордники». Стоявшие спокойно шахтеры, все еще продолжавшие переговоры, вдруг услышали отчетливую негромкую команду: «Беркут, пошел! Глубина 5 метров». Не стало видно ни двух якобы саперов, раскладывавших свое снаряжение, ничего. «Беркут» ринулся на людей. Раздались крики. Дубинки мелькали в воздухе, молотили по головам, по плечам. Людей сбивали с ног. Все слилось в страшный, многосотенный, мужской крик, в громадную темно-синюю свалку с эпицентром, где над сбитыми на асфальт людьми нависали по 6-7 «беркутовцев» и милиционеров над каждым шахтером.

 

То, что было в этом адском круге, лучше всего передал человек, случайно оказавшийся в этой бойне, – Владимир Попов из г. Брянка: (цит. по оригиналу

«Бійка точилася скрізь аж до пам’ятника Т.Шевченку. Кілька хвилин я був в кільці міліції і ОМОНу разом з шахтарями. Шахтарів били жорстоко. То тут, то там падали люди. Десятки непритомних тіл на асфальті… Кілька шахтарів провели повз мене з заламаними за спини руками. Галас, стогін, крики і звернення до громадян-луганців по допомогу. Шахтарі – безпорадні у своїй люті і слабкості проти омону і міліції. Бійка тривала хвилин 15 – 20.  Потім ослабла. Машин швидкої допомоги я не бачив. Десь о 20 годині все закінчилося тим, що шахтарі збилися до купи, сіли на асфальт і почали щосили стукати порожніми пляшками. Тут же запалили факели.

Поранених підібрали, порозносили по палатках. Я підходив, розмовляв з шахтарями: чого ж битися з міліцією?! Треба побити всі вікна в будинках облдержадміністрації, як це зробили татари в Сімферополі. Мене сприймали. як провокатора. Мабуть, сідина спасла мене від розправи. Наслухався я матюків від шахтарів і погроз від міліції».

Как вспоминают сами шахтеры, было несколько атак “Беркута”. Было то, что запрещено: удары по голове, по лицу, почкам, а также применение газа нервно-паралитического действия «Терен-2».

 

Было то, что запрещено. Запрещено нападать на пикетирующих людей, поскольку акции протеста разрешены законом, и за пределы закона шахтеры не выходили. Запрещено устраивать провокации против населения.  Запрещено вообще милиции вмешиваться в трудовые споры и подменять  собой хозяйственников и административные структуры. Запрещено бить мирный народ. «Беркут» вообще был создан для борьбы с бандитами, с террористами, т.е. с крайне агрессивными уголовными элементами.

 

Невольно возникает вопрос: а зачем у нас вообще столько подобных силовых формирований? Ведь преступность от их наличия не снизилась. Может, это для того, чтобы бить людей, если они начнут требовать свою зарплату или свою пенсию? По какому праву луганские власти, милицейское чиновничество применило формирование спецназначения против мирных тружеников?

На эти вопросы еще нет ответа от специальной комиссии Верховного Совета, которая создана была в связи с событиями 24 августа в Луганске. Тянут, тянут время виновные в преступлении высшие должностные лица.  Заметают следы, надеются на то, что время сгладит остроту вопросов. Нет, преступники. Все равно вы ответите,

Против ожидания «стратегов» избиения шахтеров, пикетчики не испугались, не разбежались, дали сдачи террористам от власти и с еще большим упорством продолжали требовать свое,

Как описывает очевидец, после побоища отделенные сдерживавшей их милицией остальные пикетчики прорвали милицейские заслоны, все вместе шахтеры сели на асфальт и устроили манифестацию протеста. Кстати, садились на асфальт за этот вечер они не первый раз.

После первой атаки «Беркута» люди сели на асфальт, потому что было правило: сидячих не бьют. Но это правило было не для преступников в погонах. Били сидячих, били лежачих. Били тех, кто был без сознания после «Терена». Били тех, кто вообще оставался в стороне, как например, инвалида 2-й группы, депутата Краснодонского городского Совета Александра Гордуса,  которого избивали дубинками и ногами. С сотрясением головного мозга, нагноившимися ушибленными ранами лица, головы Гордус еще долго лечился в различных больницах.

Били подло. К  лидеру пикета, Дмитрию Калитвенцеву приблизился омоновец со словами: «Не бойся, отец, тебя не ударим». И тут же из-за его спины другой омоновец ударяет Дмитрия дважды дубинкой по голове, ближе к виску, чтобы надежней добить. Были команды озверевших начальников (Сидоренко и др.): «Добивайте!»

Когда ряды шахтеров соединились,  «беркутовцы» отошли, вернее, были оттеснены к турникету перед обладминистрацией. Что удержало их от повторной атаки? Почему последовала команда уходить? И они, как крысы, цепочкой, уходили по турникету, растекаясь в стороны.  Скорее всего, шахтеры таки защитили себя. Защитили огнем. Так как нападали на людей с готовыми и заправленными керосином факелами, то шахтеры этими факелами и отбивались, обливая керосином все вокруг. Все были в нем. Кто-то бросил факел на асфальт, кто-то попытался факел зажечь, и вот уже струйка пламени побежала по асфальту. Если бы бойня продолжилась, все бы превратились в горящие факелы.

 

Начальство стояло вместе с милицией перед турникетом у здания. Вызвали прокурора. Тех страшных вещей, о которых сообщало позже  начальство, – прутьев, кольев, стеклянных бутылок и т.п., – прокурор, естественно, не увидел, как и не увидел камней: вся кладка мостовой была целая. Остатки самодельных факелов да пластиковых бутылок –  вот и все «оружие пролетариата».

 

Постучав об асфальт и покричав «палачи!», «убийцы!», «преступники!», шахтеры выстроились в колонну и прошли-таки по намеченному маршруту с теми же самыми «благодарностями» устроителям погрома.

Вызывали за это время несколько раз скорую помощь.

Всего пострадало около 50 чел. За скорой помощью обратилось 22 человека (списки всех обратившихся имеются). Немедленно госпитализированы 9 пострадавших: 4 – в областную больницу, 3 – в 6-ю больницу, 1 – во 2-ю,   1 – в Юбилейнинскую больницу. В ближайшие дни, со слов больных и медработников, просивших не называть их имен, были выписаны под давлением милиции 5 человек, даже с сотрясением мозга.

О запуганности медработников свидетельствует врач Л. Заливная, которая проведывала или искала по больницам госпитализированных шахтеров и видела людей в штатском, также занимавшихся этими больными. При их виде медицинские работники переставали говорить вообще. Точно так же после невозможно будет добиться сведений о Саше Михалевиче, который умирал долгие 2 недели, а медработникам запрещали давать ответы о его состоянии.

После побоища только 5-х человек никак не могли вытолкать из больниц, так как врачи не рисковали выписать их: Микерина Михаила, Гордуса Александра, Ткача Григория, Бабуцкого Анатолия, Белоуса Владимира. Кстати, Г. Ткача побили дубинкой по голове, причинив ему сотрясение головного мозга, когда он вступился за Л. Заливную, прорывавшуюся через милицейский кордон к шахтерам, и был какое-то время в стороне от битвы.

Пока шахтеры перевязывали раны, приводили себя в порядок, глотали лекарства (были сердечные приступы, повышение давления), а скорая помощь развозила раненых по больницам, через площадь пустили людей, шедших с концерта. По пути им говорили, что это шахтеры напились пьяные и дебоширят, а милиция их успокаивает. Эту ложь запустили еще тогда, когда люди шли на концерт, а шахтеры после побоища устроили манифестацию «пластиковым роком» и скандированием.

Зная нравы наших властей и их стремление все сваливать с больной головы на здоровую, поддерживавшие пикет луганчане начали объяснять проходящим людям, что случилось. Люди видели окровавленные бинты на асфальте, пятна крови и керосина, которые в темноте смотрелись зловеще, и как-то сразу и серьезно воспринимали происходящее, зная, что ЭТА власть способна на все.

Происходившее заснималось одновременно на насколько видеокамер, и в тот же вечер 24 августа 1998 г. в позднем выпуске новостей по программе «1+1» была продемонстрирована запись происшедшей трагедии. Позже эту запись не демонстрировали. Видеозаписи изъяли, по телевидению начали показывать смонтированную краткую запись, которая не содержала кадров о милиции, «Беркуте», командах начальников, раненых шахтерах. И поныне, через два года, запись, отчетливо свидетельствующая о преступлении милиции против мирного населения, находится якобы в Генеральной Прокуратуре на экспертизе. Кто и почему тормозит расследование преступления?

По большому счету, по пикету, если выполнять закон, должно быть возбуждено много уголовных дел против должностных лиц. Например, по ст. 99 УК (доведение до самоубийства), ст.132 (препятствие законной деятельности профсоюза), ст. 133 (нарушение законодательства о труде), ст. 165 (злоупотребление властью или служебным положением), ст. 166 (превышение власти или должностных полномочий), ст. 198 (самоуправство) и др.

Шахтеры знали о том, что власти неправы. Знали об этом и в Киеве все три ветви власти.

Реакция на избиение шахтеров из Киева была мгновенной. Сразу сработали все службы. Все запрашивали информацию, в том числе видео; требовали объяснений. Шахтеров ночью не трогали, хотя обстановка была тревожной: после побоища, еще стоя перед турникетом вместе с «беркутами», А.Никитенко, делавший до того удивленный вид, что он, дескать, сидел в Управлении и ничего о нападении на шахтеров «не знал», зловеще пообещал шахтерам: «Ничего, мы ночью возьмем реванш». Но бодливой корове, как известно, Бог рог не дает.

Начальники свыше посчитали, что программа выполнена, но безуспешно: шахтеры не испугались, «Беркуту» сдачи дали, шум поднялся не только на всю Украину, но и среди мировой общественности.

Представляющая Президента  администрация оказалась в просчете. Вместо согласованного с Киевом тихого выдворения пикета (на возможные жалобы по этому поводу власть закрыла бы глаза), пикет «засветили», да настолько, что повторно применять силу по отношению к нему было уже невозможно. Правда, были угрозы со стороны В. Будникова в лицо шахтерам, особенно 4 ноября, применить «Беркут», но это был генеральский блеф.

Когда 16 декабря шахтеры ринулись на штурм облгосадминистрации, и их стала сдерживать милиция, закаленные в битве горняки кричали: «Беркута сюда давай!», на что милицейские начальники отвечали: «Нет, «Беркута» мы вам не дадим!», хотя спецназовцы со щитами стояли во внутреннем дворе обладминистрации. И ни один начальник не взял бы на себя ответственности дать им команду, потому что после 15 декабря все действия власти в этом направлении были вне закона: окончился срок удовлетворения требований, назначенный Верховной Радой Украины.

Сами того не желая, руководители области приковали к пикету внимание общественности: на пикет приходили сочувствующие, приезжали корреспон­денты местных, центральных и зарубежных средств массовой информации. Выступая с неприятными для себя объяснениями перед телезрителями области, идеолог истязания пикета В. Дзонь признавался: «К сожалению, пикетчикам удалось обратить на себя внимание».

И т.д. в  том же духе.

2 сентября 1998 г. на сессии Верховной Рады Украины был поднят вопрос о событиях в Луганске. Депутаты дали резко отрицательную оценку побоищу и создали специальную комиссию для расследования нашумевших событий.

Однако по чьей-то команде расследование тормозилось. Верховная Рада еще несколько раз возвращалась к данному вопросу, пока 3 декабря не приняла решения выплатить пикетирующим все долги и Кабмину до 15 декабря отчитаться перед ней о выполнении специально принятого Постановления № 294-Х1У. Однако результатов расследования до сих пор нет.

7. Поведение властей. Власть местная.

Если до этого пикета отношение буквально всех участников и даже местных политиков ко всем ветвям власти и ее структурам было одинаковым, то пикет в глазах этих людей четко прояснил, чего стоит каждая власть. Побоище 24 августа,  все, что было до него, а еще больше то, что было после, показали,  что народ может доверять только законодательной ветви власти. Только народные депутаты в состоянии оценить и понять те проблемы, которые давят тяжким грузом на простых людей. Остальные ветви и разновидности – исполнительная и президентская, судебная, местная власть – проявили себя как враждебные народу. Обратимся к фактам.

 

Власть местная.

Имеется в виду – местное самоуправление города, района. Название власти – местное самоуправление – абсолютно не соответствует ее содержанию. Страдающая от безденежья в местном бюджете, попадающая в зависимость от местных «крутых», быстро соблазняющаяся легкой наживой и подкупами, срабатывающаяся с директорами или состоящая из них, с одной стороны,  и в то же время включенная в жестокую вертикаль административной иерархии, с другой стороны, эта власть несостоятельна. Ее несостоятельность видна на каждом шагу: в плохом ведении городского хозяйства; в незащищенности жителей от невыплат, от преступников, от эпидемий; в разгуле силовых и фискальных структур – «гаишников», таможенников, налоговиков – на подчиненных местным властям территориях;  в обездоленности стариков и беспризорных детей;  в нищете больниц, школ, учреждений культуры.

Плохие ли люди работают в местном самоуправлении?  Нет, хорошие. Но основная масса из них чувствует себя временщиками, одновременно и бесправными, и всемогущими чиновниками. И это развращает, Больше всего развращает то, что ответственность за деятельность местная власть несет не перед народом, своими жителями, а перед вышестоящей властью и перед воротилами теневой экономики, которым нужно административное прикрытие. Можно также жестоко поплатиться перед каким-нибудь крупным директором-хозяйственником, реальным хозяином какого-то сектора города или района.

 

Что из перечисленного сработало, что луганская городская власть в лице головы А. Ягоферова  и его подручных, не имея отношения к пришедшим в город пикетчикам, заняла отрицательную позицию по отношению к пикету, остается загадкой.

 

Эти же пикетчики вдвое большим количеством стояли в Луганске прошлым летом 1997 года, когда городскую власть возглавлял Алексей Данилов, не связанный с номенклатурой, умный человек.  Скорее всего, именно за эти качества областная номенклатурная власть объявила ему войну, подключив дискредитацию, нажим силовых структур и т.п. Был нажим и в отношении пикета: А.Данилова понуждали судиться с пикетчиками. Но он этого не делал, отношение к проводимой акции протеста со стороны городской власти было спокойное, т.е. выдержанное с точки зрения закона, что сами пикетчики оценили тогда высоко, признав мэра Алексея Данилова самым лучшим мэром Луганской области и от души каждый раз приветствуя его.

 

Совсем по-другому повел себя Анатолий Ягоферов, бывший нардеп, директор завода, тесно связанный с номенклатурой и постоянно оглядывающийся на президента.

Ставший мэром в марте 1998 г., А. Ягоферов организовал со стороны городских служб административный  нажим на пикет. К пикетчикам чередой приходили посланцы  санстанции, экологической, ветеринарной служб, от  зеленстроя, прочих служб коммунхоза и что-то требовали, составляли акты, подавали в суд, сами назначали штрафы. Даже с формальной точки зрения это было неправильно. С профессиональной – унизительно-безнравственно для самих же посланцев. С человеческой – недопустимо. Прежде чем требовать от людей идеальное, надо обеспечить их чем-то реальным. Не пить сырую воду – а в каком законе это запрещено? И если не пить – обеспечьте кипяченой. Не лежать на газоне? А где тогда вообще находиться? В воздухе? Не использовать керогазы? Но разве обойдется человек 20-го века без горячей воды и горячей пищи?

 

И если отбросить административное привередничанье, то на площади в 350 квадратных метров, приходившихся на 250 пикетировавших человек, в лагере царил образцовый порядок. При той поистине могильной площади, которая приходилась на пикетирующего, лагерь не оброс горами мусора, не загрязнял территории, не допустил вспышки инфекционных заболеваний. Привыкшие ежедневно купаться, шахтеры и в пикете умудрялись содержать себя чистыми. Поначалу милиция как будто пошла навстречу: дали на всякий случай пожаротушители, завозили для помыва воду поливочной машиной. Но примерно недели через две у шахтеров это отобрали. Более того, засняли несколько человек моющимися под водой из машины ночью, на отшибе от жилых помещений и пустили по средствам массовой информации ложь, что это купается голый  лидер пикета.

И еще более того, по ложному админпротоколу, составленному 4 августа, о том, что 6 августа, произошло правонарушение: 10 августа состоялся суд, решение которого было позже отменено. Но об этом удивительном симбиозе нарушений со стороны властей речь впереди.

Позже, осенью, когда шахтеры поняли, что им придется зимовать в этих нечеловеческих условиях, они завели поросенка, петуха. Вместе с прибившейся собакой это хозяйство напоминало им об их домах. За животными ухаживали с умением и любовью. Это своеобразное подсобное хозяйство имело и другую функцию – раздражения властей, которые «не замечали» пикета.

С той же целью не быть «незамеченными» позже жглись иногда камеры от колес (дававшие сильный дым), в особенности в дни приезда гостей: Министра угольной промышленности или его заместителей. Но это был элемент борьбы, вызова властвующим нарушителям закона и никак не хулиганством.

 

Бесчеловечность местной власти выражалась и в том, что шахтерам с самого начала не давали развернуть палатки для укрытия. Находиться на солнце без тени, находиться круглые сутки без укрытия, на виду у сотен людей, когда хочется прилечь, присесть, подремать, хотя бы спокойно поесть (милиция заглядывает в рот) – это не по-людски. Сколько раз пикетирующие подавали заявки на установку палаток – мэр А.Ягоферов отказывал. Мало того, к шахтерам без конца подходили представители власти – заместители по службам, секретарь городского совета, кстати, врач В. Галинкин, а чаще всего – работники милиции, – и без конца требовали, чтобы шахтеры уходили отсюда. При этом каждый из подходивших понимал, что его требование незаконно. Но все-таки это делал. Почему? Неужели голос совести или человечности тише, чем желание выслужиться? А может, это страх за свое теплое начальственное место? Но ведь не в 37-м году живем, а в 98-м. Есть разница? Есть. Значит, дело в гражданской позиции и в нравственности. Они слабы.

 

Это отсутствие нравственности сыграло роковую роль, когда мэр Ягоферов дал разрешение на применение «Беркута» против шахтеров на территории города Луганска. Кровь шахтеров и на его руках. В своих многочисленных выступлениях по телевидению А. Ягоферов много говорил плохого о шахтерах. И ни разу не извинился за то, что открыл в Луганске путь тоталитаризму – режиму, где основной метод – насилие над безвинными людьми, нарушение законов и перевод психологического состояния общества на более низкий и низменный уровень. Полагаем, что луганчане этого страшного момента в истории Луганска не забудут никогда, и Украина еще не раз вспомнит позор Ягоферова как то, до чего местная власть доходить не должна.

 

Итак, местная власть зарекомендовала себя отрицательно. (Мы не анализируем власть г. Краснодона, возглавлявшуюся тогда местным коммунистом В. Ильиновым, проявившую гораздо более высокий уровень человечности по сравнению с чиновным Луганском).

 

Поведение властей.

 

Власть исполнительная. Производственная администрация. Власть президентская.

 

Исполнительная ветвь власти, ранее почитаемая, весьма низко пала в глазах шахтеров. Исполнительная власть, как убеждает опыт уже не одного пикета, все более подминает под себя другие ветви власти и все более противостоит коренным интересам народа и государства.

 

Прежде всего, это власть всех уровней администрации.

Несмотря на номинальное изменение формы и даже вида собственности на предприятии и в объединении хотя бы того же «Краснодонугля», собственность осталась в руках государства, все механизмы которого настроены на обслуживание около полутора десятков корпораций, с невиданным ускорением наживающихся не за счет своего производительного труда (физического или интеллектуального), а за счет присвоения производимого товара и денег. Выстроены так называемые «пирамиды», на вершине каждого элемента которой в многоярусной иерархии стоит администратор соответствующего уровня. Через него идут деньги, он распоряжается произведенным товаром, у него в руках реальная власть над всеми звеньями государственного и хозяйственного механизмов, над всеми звеньями других ветвей власти соответствующего уровня. В то же время он жестко подчинен вышестоящему администратору, от которого находится в полнейшей зависимости.

Для шахтеров администратором низового, первого уровня является директор шахты. На шахте им. Н. П. Баракова под давлением рабочих в последние годы директора менялись почти ежегодно. Придя с обещаниями что-то сделать, они быстро становились на наезженную колею работы и вели себя однотипно. Начальство свыше и посредники быстро нивелировали различия между директорами. Последний директор шахты В.А.Докучаев, пользуясь поддержкой своего брата, заместителя начальника Краснодонской милиции Ю.А.Докучаева, явно и откровенно проводил с самого начала курс на удушение НПГ.  Постоянно менял свои настроения под влиянием административных ветров то в одну, то в другую сторону. Периоды гонений на наиболее активных шахтеров и на НПГ сменялись периодами затишья и даже предложениями совместных мероприятий. Нарастание задолженности по зарплате объективно ухудшало отношения. Тем более что директор все более уклонялся в свои коммерческие дела, занявшись булочным производством, содержанием кафе в городе, на что, как предполагали шахтеры, перебрасывалась часть ресурсов с шахты. Все это еще предстоит расследовать компетентным комиссиям. Когда противостояние коллектива с директором достигло апогея, директор ответил рабочим, что он им денег не даст, пусть они идут в Луганск.

Такое «умывание рук» возмутило горняков. Они действительно пошли в Луганск.

Впоследствии, когда исполнительная власть разных уровней сплотилась против пикета, решив его наказать, директор шахты выступил активным гонителем шахтеров и их НПГ. Сами для себя шахтеры объясняют такую рьяность родственными связями директора с милицией и его личной психической неуравновешенностью. Борьба директора против своих рабочих сводилась к тому, что он отказывал в выдаче небольшой части текущей зарплаты за прошлые месяцы тем, кто стал участником забастовки или пикета. То же касалось и оплаты продуктами питания. Он запретил перечислять профсоюзные взносы членов НПГ на счет НПГ, и этот запрет длился еще долго. Предпринял попытку выселить комитет НПГ вообще за пределы шахты и за пределы г. Краснодона в соседний Суходольск.  Откуда-то немедленно, в те же секунды,  узнавал со­держание разговоров в кабинете НПГ (шахтеры давно были уверены, что у директора есть система прямого прослушивания помещения НПГ).

Директор же и подал в суд на предмет признания забастовки незаконной, несмотря на то, что Верховная Рада своим решением о полной  выплате  всех  денег пикетирующим подтвердила законность забастовки. Директор организовал неведомо за чьей подписью (вместо начальника Краснодонской милиции его подпись кто-то подделал) письмо самому себе якобы от городской милиции с «просьбой» не на­числять регрессных выплат целому ряду шахтеров. Список этих шахтеров полностью состоял из регрессников, принимающих участие в пикете. Кстати, об этом письме пикетчикам стало известно через месяц после его поступления на шахту, в конце ноября, и они подали запрос в ту же городскую милицию и прокуратуру. Выяснилось, что это фальшивка. Авторы письма против шахтеров и фальсификаторы подписи не найдены до сих пор.

 

Директор же принимал участие в так называемых личных приемах пикетчиков, когда их поодиночке приглашали в обладминистрацию, где сидели представитель обладминистрации В. Дзонь, генеральный директор ГХК В. Фичев, представитель милиции, директор шахты им. Н.П.Баракова В.Докучаев и директор шахты “Суходольская-Восточная” А.Фролов. Не всегда эти начальники были вместе или в этом полном составе.

Больше всего запугиванием и  стремлением унизить, ужалить побольней отличались бывший комсомольский работник В. Дзонь и В.Докучаев, цинично предлагая совершенно невероятные варианты типа выплаты где-то 10% задолженности (в пределах 200- 400 гривен), или немедленного увольнения с шахты под полную выплату задолженности. Был также еще вариант на разъединение пикетирующих: регрессникам обещали выплатить все деньги, чтобы они ушли, но оставили остальных пикетчиков. Регрессники отказались от такого варианта закулисного сговора.

Потом пообещали заплатить работающим пикетчикам всю задолженность, но чтобы они оставили регрессников в стороне от своих требований. Шахтеры в свою очередь не предали регрессников. Были и другие изощрения типа индивидуальных приемов кем-либо из заместителей или помощников главы облгосадминистрации с уговорами:  «Подавайте заявление на расчет, и отдадим лично вам все деньги полностью, только уходите с шахты и из НПГ».

Были тайные переговоры с шахтерами в индивидуальном порядке: мол, мы вам даем 50% задолженности, а вы лично идите на работу и других агитируйте. Некоторые не выдерживали: пикет затянулся, наступили первые, как всегда, самые неприятные и труднопереносимые холода. Уставшие люди соглашались на это.  Хотя впоследствии все они разочаровались, вернулись в основном на пикет и получили вместе со всеми свои  деньги. Никто из выстоявших товарищей их за это не упрекал.

 

Генеральный директор В. Фичев, судя по всему, не ожидал такого противостояния и был готов отдать деньги пикетирующим сразу. Еще  в день выступления шахтеров на Луганск у него уже пребывали в запасе 600 тыс. гривен под выплату задолженности этому составу пикета. Но какой-то дирижер, управлявший каждым шаром «генерала», это остановил.

Взбунтовались директора других шахт, областное начальство, Минуглепром, а более всего – те, тайные завесы финансово-угольных махинаций которых приоткрыли шахтерские депутаты.

 

Высшие руководители области отнеслись ко всему сначала предельно равнодушно, переложив исполнение согласованной на всех уровнях «генеральной линии» в отношении пикета на отдел угольной промышленности. Позже, когда нашла коса на камень, они бы и рады были бы повернуть все вспять.

Но уже подключились поддержавшие директорат самые неприятные для нормальных, а особенно демократически мыслящих людей, депутаты Верховной Рады – В. Коломойцев и Н. Песоцкий. О последнем люди далеко не коммунистических убеждений, знавшие о его похождениях в эпоху комсомольского бизнеса, свидетельствовали как об “акуле капитализма”.

Непонятно из каких побуждений эти депутаты выступили против шахтеров, всеми силами поддержали директорат, поддерживали также необъявленную, но во всем поведении администрации чувствовавшуюся позицию Президента и  Премьера. Некоторое объяснение поведению депутатов может дать находка проверявших “Краснодонуголь” силовиков, выявивших фирму, с которой в последние месяцы очень сдружился генеральный директор В. Фичев. Этой фирме только за 9 месяцев 1998 г. было отгружено более 70 тыс. тонн угля на сумму более 7 млн. грн. по взаимозачету, причем такому, что ГХК осталась ей должна примерно 3 млн. грн.  Как предположили проверяющие, за этой фирмой стоял один из депутатов. Все вместе взятые, сплотившись вокруг Минуглепрома и вице-премьера А. Голубченко, противодействовали пикету, чем усиливали страдания ни в чем не повинных шахтеров.

Власть президентская

Она проявила свое оскорбительно-бесчеловечное отношение постепенно. Если с администрацией уровня генерального директора холдинговой компании, уровня Минуглепрома, уровня Премьер-министра, как и с самим Премьер-министром все было ясно, так как эти звенья своих позиций не скрывали, то о позиции Президента и его окружения можно было догадываться, руководствуясь известным правилом, что короля делает его свита.

Шахтеры в администрацию Президента обращались наравне с другими всеукраинскими инстанциями. Представитель шахтеров Л. Заливная не раз за время пикета была в администрации Президента, где пыталась конструктивно решить вопрос. Получала обнадеживающие ответы, обещания, вплоть до личного участия Президента в судьбе пикета. Однако такого участия пикетирующие законопослушные люди так и не заметили. Да и что было замечать, если вся иерархия исполнительной власти позволяла себе цинично относиться к людям и законам, явно подчеркивая  цинизм, исходивший с самого верха и многократно усиленный книзу. Поэтому так возмущенно-презрительно воспринимают шахтеры все заявления президента об усилении  борьбы против коррупции или его деланное возмущение воровством в государстве. У Президента была возможность доказать свое стремление навести порядок в государстве и исполнить свои обязанности гаранта Конституции в ходе этого пикета. Однако каждый типичен для себя в любой ситуации, даже если это президент. Шахтеры разуверились в этой власти.

 

9. Поведение властей. Власть судебная.

 

Говоря о власти судебной, как не вспомнить странницу Феклушу из «Грозы» А. Островского!   Как было в детстве смешно читать ее россказни о странах заморских, неведомых, где судит «судья неправедный»! Где люди так и обращались с заявлениями к судье: «Суди меня, судья неправедный!».

 

И вот эта сказочная ситуация у шахтеров перед глазами. Над ними устраивают судилища. Суды неправедные. Судьи тоже неправедные.

Как увидели шахтеры, у властей всегда есть на подхвате определенные судьи, готовые вопреки закону, истине и здравому смыслу выполнить любой заказ, спущенный сверху наподобие указания.

Этот пикет впервые столкнулся с судебным разбирательством 10 и 11 августа 1998г. Лидеру пикета Дмитрию Калитвенцеву была вручена повестка в суд на 10 августа по поводу “админпротокола”.  Вместе с ним к суду пошла с пикета группа более 100 человек. Суд был окружен заслоном милиции, во дворе за зданием суда скрывались спецназовцы (это увидели из окна здания суда проникшие туда ранее луганчане).  Так что судебное заседание получилось закрытым, но в первый день оно,  хотя и было недолгим, не завершилось: не хватало каких-то бумаг.

На второй день, 11 августа на заседание по личному письменному заявлению все-таки попала Л. Заливная. Суд вела судья О. Матвейшина (фамилию узнали после).  Почему-то на суде оказались телеоператоры из милиции и милиционер, он же конвоир Д. Калитвенцева по зданию суда, включая все службы, он же истец, то есть составитель админпротокола, по которому и состоялся этот суд, он же свидетель, дававший какие-то свидетельские показания в ходе суда. В протоколе были еще указаны два свидетеля, написано, что они, «на месте совершения правонарушения не присутствовали и этого правонарушения не видели». Запомнилось объяснение:  ответ на вопрос судьи, видел ли он лидера пикета, купающегося голым на центральной площади города в 8 часов 15 минут? (именно это и прочие нарушения общественного порядка в виде развешивания мокрого белья на веревках, инкриминировались лидеру пикетчиков).  Милиционер-свидетель-обвинителъ-конвоир ответил, что какие-то фотографии каких-то купающихся под струями поливочной машины людей со спины они видел. Что тот, кто ему показал эти фотографии, сказал, что на них шахтеры, и поэтому он составил протокол. Двое других свидетелей на суд вообще не приходили. И хотя они «на месте совершения правонарушения не присутствовали и этого правонарушения не видели», суд все равно посчитал их несуществующие показания как доказательства правонарушения.

 

Примерно на таких обвинениях строился этот судебный «разбор». В тот же день с чьей-то услужливой подачи эти нелепые обвинения растиражируют во всех средствах массовой информации – от центрального телевидения до местных малотиражных газет в районах. Но никто после отмены нелепого решения этого нелепого суда не извинится перед оскорбленным человеком. Судья не внимала объяснениям ответчика и даже не ловила иронии в его ответах. На вопрос: «Купались ли Вы голым?» Д. Калитвенцев ответил: «Я всегда купаюсь голым. Если я буду купаться одетым, меня в психбольницу отправят. Вы же, наверное, тоже купаетесь в раздетом виде?»

Под этот полуанекдотический диалог судья приняла решение, всю нелепость и фарсовый характер которого сметливый Калитвенцев уловил сходу и, чтобы не спугнуть рождающийся на ходу анекдот о нашей судебной действительности, бережно, как реликвию, взял решение суда и тут же раздал его копии журналистам. Старая истина: если дело фабрикуется, то оно всегда шьется белыми нитками. Тотчас же в газетах появились заметки под едкими названиями типа «Служит ли ясновидящая баба Ванга в милиции?» В сфабрикованном протоколе (конечно же, составленном по заказу задним числом) черным по белому было написано, что Д. Калитвенцев 6 августа нарушал общественный порядок: купался в голом виде и т.п. в 8 часов 15 минут на площади перед зданием облгосадминистрации. Весь юмор заключался в том, что сам протокол был составлен 4 августа, то есть за 2 дня до «зафиксированного нарушения». Вдобавок ко всему, 6 августа с 8 часов до 10 часов все шахтеры были у здания областной прокуратуры с протестом против провокации милиции накануне, а сам Д. Калитвенцев в это время разговаривал в кабинете прокурора. Алиби «железное».

Естественно, это решение суда было отменено областным судом, как были отменены и предыдущие решения, из них какое-то, о которых никто из «подсудимых» понятия не имел. Как никто не имел понятия и о якобы составленных админпротоколах, на основании которых  дела «рассматривались».

 

Шахтеры обратили внимание на отношения «милиция – суд» по типу «хозяин-подчиненный». Когда несколько шахтеров пришли в здание все того же суда Ленинского района г. Луганска по поводу собственного иска к работникам милиции, то разозленный зам. начальника отдела милиции этого района В. Сидоренко начал хватать под руки Володю Данилейко с возгласами: «А ну, давай на суд, сейчас тебе повестка будет!» В. Данилейко, сам спецназовец в прошлом, возмутился: «Суд вам не подчинен, повестку судья выписывает, а не милиция», на что Сидоренко (один из наиболее откровенно злых милицейских начальников, как показали события в дальнейшем), заявил с нажимом: «Я здесь начальник».

 

Следующая серия использования судебной власти против рабочих началась после 24 августа, когда началось следствие по факту избиения шахтеров «Беркутом». Так как главная задача, поставленная властями перед милицией – согнать пикет с места – за полтора месяца так и оказалась невыполненной, то недоброй славы мэр города A. Ягоферов начал осуществлять тактику давления на пикетирующих административными службами и судами. К пикетирующим чередой начали приходить какие-то специалисты, каждый со своей проверкой, со своими актами и протоколами. На их фоне несколько раз, упорно, в сопровождении кинокамер, подходила все та же судья Матвейшина и что-то читала грозное перед камерами, а шахтеры от нее уходили. После этого Матвейшиной немедленно предоставлялся телеэкран, и она своими выступлениями по телевидению фактически дезинформировала общественность области, например, хотя бы тем же «купанием в голом виде». Шахтерам ответного выступления за все время так и не paзрешили.

Когда после нескольких подобных конфликтов с судами стало ясно, что шахтеров не запугать, а общественность уже разобралась, что суд сам себя дискредитирует, и когда областная власть поняла, что эти псевдосуды ничего, по сути, для снятия пикета не дают, то спектакли с судами были прекращены. Поводы для судебных процессов по-настоящему появились, когда сжег себя Саша Михалевич, когда был совершен штурм шахтерами облгосадминистрации. Но ввиду явной вины со стороны властей открытые было уголовные дела потихоньку замяли.

 

Областной суд отменял все анекдотические решения районного суда, однако оставлял в силе запрещения районного суда на пребывание пикетирующих возле облгосадминистрации, ссылаясь то на праздничные настроения горожан, то на вытаптывание газонов в сквере у облгосадминистрации. Во всяком случае, ни одно дело не пошло на Верховный Суд; кажется, исподволь в каждом высокопоставленном чиновнике хотя бы где-то на донышке души жило ощущение вины за происходящее. Во всяком случае, автору стих строк хотелось бы в это верить.

Как бы там ни было, ни разу ни один суд не принял решения в пользу незаконно обиженных людей. От шахтеров, от НПГ были неоднократные обращения по поводу нарушения их конституционных прав, но ни судебных разбирательств, ни решений по существу жалоб шахтеры так не добились.

“Суди меня судья неправедный”…

 

10. Поведение властей. Силовые структуры.

Роль силовым структурам была отведена властями самая неблагодарная, То ли еще с дореволюционных времен живы традиции полицейского государства, то ли в советский период были выращены кадры с соответствующей психологией, то ли мало высоконравственных людей идет в милицию, но прежде всего  милиция проявила себя даже не стражем закона, а служанкой властного аппарата, обслуживающего теневую экономику.

Наглядно это было продемонстрировано эволюцией заявлений В. Будникова. Прибыв летом 1997 года в Луганскую область в аккурат к пикету шахтеров, Будников, еще не зная подоплеки с разбазариванием шахтерского угля и шахтерских денег в нашей коррумпированной области,  с ходу заявил шахтерам: «Я знаю, где ваши деньги. Я их возьму и отдам Вам». Но позже он убедился, что невыплата денег шахтерам – это государственная политика  и власти не хотят отдавать денег.

Объяснений у самих шахтеров тому было много: «Отдали нас на откуп мафии», «искусственно занижают себестоимость металла на мировом рынке»,  «сдерживают инфляцию путем невыдачи зарплаты и снижения покупательной способности населения» и т.д. Сам же Будников при последующих контактах с пикетирующими резко сменил свой репертуар: «Работать идите! Денег вам нет и не будет!»  Складывалось впечатление, что в периоды пикетов главной задачей милиции становилась не борьба с преступниками, а борьба с пикетами как явлением, чтобы милиция брала на себя функции уговариваний шахтеров прекратить пикет и уйти ни с чем.  У шахтеров сложилось впечатление, что генерал Будников первую часть обещания выполнил  – деньги нашел и взял, в вот вторую часть – отдать шахтерам –  выполнять не захотел. Это внешне. А по сути, милиция перебрала на себя неблагодарную функцию ведения переговоров, подменяя собой администраторов и хозяйственников, торгуясь с шахтерами за размеры погашения задолженности и попутно запугивая их словесно либо провокациями, либо даже применением силы, судебного давления. Вмешательство милиции в ход трудового спора, трудового конфликта, вся процедура которого расписана законодательством, – вещь незаконная. Это превратилось в систему, становясь явлением кланово-олигархического, или по-народному, мафиозного государства.

 

О выпадах и провокациях милицейских работников против шахтеров мы уже рассказывали в главе «Противостояние». Но то было в первой половине пикета, до «Беркута». Далее поведение милицейских чиновников становилось все более провокационным. Потерпев фиаско с «Беркутом», милиция открыла собственное следствие по факту похода шахтеров на похороны товарищей в Сутоган, представив его как нарушение движения транспорта на отрезке улицы Советской до квартала им. Гаевого и как массовые беспорядки.

В пику расследованию прокуратурой избиения шахтеров «Беркутом» (а приехала специальная комиссия из Генеральной прокуратуры), областная милиция начала вызывать участников похода на Сутоган и свидетелей к себе в УМВД и брать объяснения у людей. При этом были элементы запугивания. Об этом свидетельствует Л. Заливная, которую попытался допросить заместитель начальника УМВД полковник Одновол. Л. Заливная, сославшись на статью 63 Конституции Украины, разрешающую не свидетельствовать против себя самого или своих близких, отказалась давать показания милиции, поскольку последняя была активной участницей конфликта вокруг похода  пикетчиков на похороны в Сутогане. М. Микерина, заместителя председателя НПГ, на допрос в МВД привезли под конвоем прямо из больницы, где он пребывал на излечении после избиения «беркутовцами». Его додопрашивали до того, что каретой скорой помощи увезли в ту же больницу. Нажим, запугивания результата не дали.  То же было и с другими участниками пикета, и расследование было прекращено.

 

Несколько раз по разным поводам, но главным образом в связи с избиением «Беркутом», шахтерами занималась прокуратура. Кстати, сразу на место побоища 24 августа прибыл исполняющий обязанности  прокурора Луганской области Рева А.А., освидетельствовавший место преступления. Не в пример милиции, прокуратура вела себя более корректно. Но общего положения дел это не меняло, и своих задач по надзору за соблюдением законности Прокуратура всех уровней так и не выполнила. До сих пор у шахтеров нет ответа из Генеральной Прокуратуры по событиям 24 августа 1998г. Долгое время объяснили это тем, что якобы продолжается изучение материалов, в частности, видеозаписи происшедшего тогда на главной площади Луганска. Неужели власть и правда думает, что люди забыли о том первом звонке фашизма?

 

Активизировалась милиция, когда власти попытались запретить пикет с помощью нескольких судов. Все та же Матвейшина приходила к месту пикета и что-то зачитывала перед телекамерами. Приходили их пожарной службы, из экологической, из санстанции, о чем мы уже упоминали. Но каждый раз вслед за ними являлась милиция и требовала: «Уходите!».

Общую обстановку того периода передает заявление участников пикетирования от 31 августа, так и не отправленное народным депутатам к силовикам (забраковал лидер Д. Калитвенцев). Но еще злее милицейские чины стали после того, как более десятка человек в середине сентября объявили голодовку, а самые отчаянные начали угрожать самосожжением. Самым показательным в этом отношении был октябрьский эпизод. Начали сдавать нервы у Саши Чернова и Яна Гусева, у других ребят, в частности, у Олега Антончика. Тогда 8 человек подали уведомление о самосожжении в случае, если милиция не перестанет делать провокации. Фамилии оставили у лидера пикета, а заявления под роспись сдали в приемную председателя облгосадминистрации. И вот правило «висящего на стене ружья» сработало. Однажды, когда уж очень надоели со своими приставаниями милицейские чины, в особенности злой «мент» В. Сидоренко из Ленинского райотдела милиции, Саша Чернов не выдержал и облил себя бензином из бутылки. К нему бросились шахтеры, стали отбирать бутылку, потом стали отбирать другую бутылку у Олега Антончика, который тоже выплеснул на себя бензин. Чернов кричал милицейскому начальнику: «Не подходи, а то сожгу себя!». Но тот зловеще не уходил. Наоборот, зашел демонстративно с другой стороны. Все люди, окружавшие отчаявшегося шахтера, стали отгонять Сидоренко: «Уйдите, не доводите человека до греха!» Но Сидоренко перед видеокамерами, всегда бывшими напоготове в их окружении, специально дразнил людей, подходя все ближе и выслушивая все, что они ему кричали. При этом специально перед камерой спокойно переспрашивал: «Так кто я? Повторите». Таким путем накапливался материал в милицейских досье на измученных людей.

 

Для дискредитации использовалось все. Например, ложь. На основании чего министр МВД  Ю.Кравченко на сессии Верховной Рады Украины 2 сентября 1998 г., когда обсуждались события 24 августа в Луганске, сделал заявление о том, что якобы лидер пикетчиков Дмитрии Калитвенцев в момент схватки был пьян. Ту же ложь, как заученный урок, выдал начальник УМВД в Луганской области В. Будников на сессии Луганского областного Совета 3 сентября.  Там  также рассматривался вопрос о тех же событиях.  Интеллигентный, умеющий себя вести, человек железной выдержки и силы воли, которого никак нельзя было отнести к пьяницам, не курящий, никогда не матерящийся, лидер пикета Дмитрий Калитвенцев был оклеветан высокими милицейскими начальниками привселюдно. Он подал жалобу по этому поводу в Прокуратуру, в МВД, но так никто и не извинился перед шахтерским лидером.

Доброе имя человека – мелочь ли это? Для милиционеров всех уровней оказалось – мелочь. И пока у нас будет именно так, до тех пор у нас не будет правового государства.

 

Были в милиции и другие люди. Шахтеры на разводе милицейского наряда на следующий день после побоища 24  августа день увидели, как милиционеры срывали с себя погоны и уходили, заявляя, что они не будут принимать участия в беззаконии по отношению к гражданам. Были в оцеплении и откровенно голодные милиционеры, также страдавшие от летнего зноя и жажды или от отсутствия курева. Шахтеры с ними делились, чем могли. Не забудем тех молоденьких милиционеров, которые первыми бросились спасать Сашу  Михалевича, когда вдруг поняли, что это горит не колесо, как им показалось сначала, а молча бежит вглубь сквера живой горящий человек. Были нормальные юристы, осознающие, что происходит,  и осуждавшие поведение властей. Были молчаливые, все наблюдающие работники СБУ, к которым мы обращались за защитой.

 

А в целом, наверное, все понимали нелепость положения и в душе симпатизировали этим страдающим, но не  отступающим людям, не побоявшимся бросить вызов беззакониям. Со слов наших сторонников в самом сердце власти, выглядывавший из окна глава облгосадминистрации А. Ефремов раздраженно обращался к милицейскому начальству: «Ну, сделайте же вы хоть что-нибудь, сколько они тут будут еще стоять!»  Звонили в Киев, получали полные равнодушия ответы или прямые запреты. Даже замечено было: как только назревал перелом ситуации в лучшую сторону, в Киев отправлялись Фичев или Докучаев, и снова – ледниковый период, опять никто ничего не решает. Не милицейский, а настоящий – угольный – генералитет давал бой рабочему классу.

 

11. Поведение властей. Власть законодательная.

 

Больше всего в нашем украинском государстве ругают власть законодательную. И напрасно. Мы убедились, что из всех ее ветвей это самая близкая к народу власть. И неизвестно, чем бы закончился пикет, если бы народные депутаты не приняли участие в его судьбе и не защитили конституционных прав участников пикета.

Сначала на обращения участников пикета отзывались только те, к кому o6paщались: руководители Комитетов, фракций, отдельные депутаты. Но позже тема пикета захватила всех депутатов. О положении в угольной промышленности на сессии Верховной Рады разговор велся несколько раз. Депутаты требовали отчета от Минуглепрома, от Кабмина в связи с акциями протеста шахтеров, и шахтеры прислушивались к дебатам, транслировавшимся по радио.

 

Предметно вопрос о пикете был поставлен после летних отпусков на сессии 2 сентября 1998 г. в связи с избиением шахтеров «Беркутом» 24 августа 1998 г.  Поставили вопрос те, кто знал с происходящем, но поддержали больше своей массой коммунисты. Обсуждение получилось очень бурным. И каждый, кто хотел, высветил свою позицию.

 

Как в Верховной Раде, так и на месте, в Луганске, все партии, забыв о различиях, прониклись общей бедой. Бессменно на протяжении всего пикета были с шахтерами местные социал-демократы СДПУ, рядом были члены Руха,  ПСПУ, КУН, «Громады», различных оттенков коммунисты: КПУ. большевики, рабочие комитеты.  Также различные местные организации независимых профсоюзов, общественные организации, СМИ. Естественно, что ни разу не пришли с добром члены партии власти: НДП, СДПУ(о).

 

Приходили пенсионеры, ветераны, студенты, люди от разных общественных организаций. И, конечно же, журналисты. Вездесущие, давние знакомые, так много сделавшие для утверждения справедливости. Так как сейчас, в начале 2000 года, в Украине средства массовой информации грубейшим образом задавлены, то не буду упоминать фамилии этих людей, дававших правдивую информацию, ухищрявшихся разместить ее там и в то время, где она смогла бы попасть к общественности в неискаженном виде. Шахтеры жадно читали газеты с материалами о своем пикете, ждали журналистов, фоторепортеров, видеооператоров. Особенно запомнилась на этом фоне большая статья Павла и Лины Кущ из Донецка «Не туда бьешь, Иван!», раскрывшая проблему наиболее полно. И мелкая заказная злобная статья Н. Песоцкого из СДПУ(о), попавшего по партийным спискам в Верховную Раду и занявшего позицию в поддержку директората.

 

Как позже убедились шахтеры, два депутата – Коломойцев и Песоцкий, называя себя чуть ли не друзьями шахтеров, внесли свой вклад в то, чтобы затянуть пикет и побольше ущемить права шахтеров. Шахтеры возмущались выступлением Песоцкого на сессии Верховной Рады, который, хотя и является жителем Донбасса, прямо призывал не погашать шахтерам задолженности по зарплате.

 

И те же шахтеры уважали Леонида Дайнеко, тоже нардепа-донбассовца, который на сессии областного Совета говорил властям: «Выполните первыми закон вы, а потом требуйте выполнения его от других. Шахтеры правы, требуя свою зарплату? Правы! Вот и отдайте им, что положено по закону».

 

Глубокую порядочность в отношении шахтерского пикета проявил Василий Онопенко, нардеп, лидер УСДП,  приложивший много усилий для разрешения проблем горняков. Своими выступлениями, обращениями, депутатскими запросами он мобилизовал депутатов,  работников Кабмина на рассмотрение вопросов, связанных с пикетом.

 

Благодарную память оставили о себе своими выступлениями и мужественной позицией Анатолий Ермак, Григорий Омельченко, Юрий Кармазин, Виктор Кочерга, Федор Марамзин.

 

По-человечески отнеслись Вячеслав Черновол, Геннадий Удовенко, Елена Федоровна Бондаренко. И самое горячее участие приняла в судьбе пикета нардеп Елена Мазур, державшая постоянно в руках живую нить связи с шахтерами. Пикет высветил, сколько хороших, нормальных людей было в Верховной Раде.

 

Не всех мы здесь упомянули, пусть простят нас за то. Здесь названы далеко не все, чья человеческая и гражданская позиция помогла восстановить справедливость и дать надежду на то, что когда-нибудь в нашей стране станет править закон. Названные люди относятся к разным партиям, часто противоположным политическим силам. Но оказывается, когда дело касается чего-то главного, общечеловеческого, тогда выявляется вся искусственность преград между людьми. Мы не идеализируем депутатов, вполне отдаем себе отчет; что не исключается и отдаленное веяние грядущих бурь избирательных кампаний. Но депутаты были главной движущей силой торжества закона. Пусть это торжество было кратким. Но оно показало, что 450 депутатов – это намного лучше, чем один президент со всем его громадным аппаратом исполнительной власти. Это лучше, чем суды, прокуратура и прочие службы, по природе своей изначально призванные следить за исполнением законности, но не выполняющие этих возложенных на них функций.

 

Депутаты в конечном итоге подконтрольны избирателям, поэтому они ближе всех стоят к народу.  И надеяться народ может больше всего на депутатов, на тех людей,  которых избирает по своей доброй воле, а не по принуждению.

 

Шахтеры сообщали депутатам о ходе пикета, обо всех острых моментах. 3 декабря 1998 г. Верховная Рада, обсудив еще раз положение с пикетом, приняла специальное Постановление №294-Х1У с длинным названием

«Про інформацію Комітету Верховної Ради України з питань законодавчого забезпечення правоохоронної діяльності та боротьби з організованою злочинністю і корупцією про результати вивчення конфлікту, який відбувся у місті Луганську 24 серпня 1998 року між працівниками міліції та страйкуючими шахтарями».

Согласно этому постановлению, шахтерам должны были погасить все задолженности и доложить об этом Верховной Раде до 15 декабря 1998 г. . Поручение это было дано Кабмину.

Но никто – ни Кабмин В. Пустовойтенко, ни Минуглепром С. Тулуба, ни холдинговая кампания «Краснодонуголь» – никто и не подумал выполнить решение высшего законодательного и  представляющего волю народа органа власти в стране.

 

12. Выжить и выстоять!

 

И по- прежнему шахтеры мерзли, возводили хибары, заготавливали дрова, мастерили в хибарах печки-буржуйки, выходили по утрам на заработки: что-то отремонтировать, разгрузить, выкопать, построить.

Были и свои постоянные точки сбора пожертвований возле базара, где шахтерам подавали  (еще раз обращаем внимание)  – не милостыню, а пожертвования конкретным людям, которых уже знали в лицо, на конкретную акцию протеста. Массовую голодовку, начатую более чем десятком шахтеров, пришлось окончить.

 

Стенд с фотографиями и обращением местных политических и общественных организаций к жителям Луганщины по горячим следам 24 августа по-прежнему привлекал к себе внимание прохожих. Автор обращения к луганчанам Антонина Агеева, смелая, миниатюрная, но удивительной силы духа женщина, часто давала пояснения у этого стенда тем, кто из неравнодушия подходил к пикету.

 

Животные, которых пригрели возле себя шахтеры, не выдержали пикетной эпопеи. Приобретенный на рынке поросенок Гапочка заболел от первых холодов, и его отправили домой в Краснодон для хорошего ухода. Петуха Докучая кто-то ночью съел. Дольше всех держался пес Дзонька, прибегая на это место и после пикета. Луганчане время от времени приносили что-то горяченькое поесть, иногда забирали людей к себе обогреться, помыться. Пикетирующие по очереди ездили домой на побывку.

Несколько раз появлялись табельщицы с шахт, принимались перекликать людей, сверять суммы задолженности, и тогда люди начинали верить в скорое окончание пикета. Но табельщицы уезжали, а все оставалось по-прежнему и даже хуже: морозы взялись не на шутку. Если приезжали директора, то делали одно: уговаривали уходить, но денег не обещали.  А если и обещали, то совсем немного, преступно мало для столь измученных, выстрадавших свое людей.

 

Проходили в здании облгосадминистрации высокие совещания с участием работников Минуглепрома от ранга Министра до заместителей и начальников управлений, местные и выездные из Киева заседания коллегий, заседания депутатских комиссий и сессии депутатов областного Совета. По их окончании к пикетирующим шахтерам приходили люди, интересовались ходом дел, рассматривали стенд, слушали рассказы, и если это подходило их статусу,  – просьбы.

 

Приезжали депутаты: запомнились приезды и посещения пикета Вячеславом Черноволом, Натальей Витренко. Памятным было посещение пикета большой группой коммунистов-депутатов различных уровней в конце августа. Всем им высказывались просьбы разрешить проблемы пикета, шахты, отрасли. Но самые высокие лица государства – Президент Л.Кучма и Премьер В. Пустовойтенко – так и не нашли нужным ни подойти к пикетирующим шахтерам, ни хотя бы пригласить их представителей и выслушать их.

 

Премьер был в Луганске дважды. Первый раз он приезжал в связи с похоронами группы шахтеров, погибших при взрыве на шахте в Сутогане. Несмотря на то, что был рядом, в здании облгосадминистрации, с людьми не встретился. Когда  шахтеры по милости милиции вынуждены были чуть ли не бежать марафонскую дистанцию на Сутоган (а дорога в этом месте Донецкого кряжа все время подымается вгору), то Премьер объезжал шахтерскую колонну поистине двадцатой дорогой, через Лутугино в 20 км от трассы, по которой двигались шахтеры. Но и в Сутогане он встречи с шахтерами избежал.

Второй раз В. Пустовойтенко был в Луганске в сентябре в связи с подготовкой к празднованию 60-летия Луганской области. Но его приезд был настолько бесцветным, что ничем не запомнился. Запомнилось одно: опять, находясь буквально в 20 шагах от пикета, он с пикетирующими шахтерами не встретился. Не захотел. Точно так же не захотел решать вопросы и позже, переписываясь с главой облгосадминистрации А.Ефремовым. Никто из них почему-то не брал на себя обязанности выплатить шахтерам деньги. Кто их сковывал? Что их вязало по рукам?

Вооружившись циничной и неправедной формулой «деньги на асфальте не выбивают», они спрятались за нее, как и за ложное «собрание трудового коллектива» шахты им. М.П.Баракова. Тогда, в начале пикета,  директор В.Докучаев административным нажимом типа «не подпишешь этот листок  – не дам тебе зарплаты (отпуска, даже часть зарплаты, на лечение больного ребенка, отгула и т.п. – в зависимости от потребностей в каждом отдельном случае)» – вынудил многих рабочих подписаться под тем, что они якобы не поддерживают требований пикета и призывают не платить пикетчикам денег.

Как удобно власть имущим сеять ложь и беззаконие, лишь бы присвоить (перенаправить кому-то или куда-то)  чужие деньги, чужую зарплату за целый год, чужие регрессные пособия за 3 года. Присваивает не власть. Присваивают те, кто ей диктует, как себя вести. А за это сохраняют власть на отведенном ей месте в отведенной ей роли. Сейчас, в начале 2000 года, ушел В. Пустовойтенко. И кто пожалел об этом? Пустой и бесцветный был Премьер. Но от этого пострадали очень многие. Целое государство. Весь народ.

 

Президент Л.Кучма приехал в Луганск в сентябре, когда отмечали 60- летие  Луганской области, но с шахтерами точно так же, как и его вассалы, не встретился, хотя и был рядом. На Театральной площади, соседней со сквером, где был пикет, в главный день праздника выстроилось видимо-невидимо, в несколько рядов, милиции. Вокруг – люди в штатском и в спортивном, не пропускавшие на площадь обыкновенных посетителей.

О том, чтобы пропустили на Театральную площадь шахтеров, не было даже и речи: намерения властей не допустить контакта с Президентом, были, что называется, на виду. Лидера пикета и еще нескольких шахтеров с ним пригласили с утра в угольный отдел администрации (куда Д. Калитвенцев постоянно наведывался и пытался месяцами решить вопросы пикета) и, наконец, пообещали, что ввиду приезда Президента вопросы решатся именно сегодня: надо ждать звонка из Киева. Целый день провели шахтерские посланцы в помещении обладминистрации. Но все это оказалось «уткой», очередным очковтирательским приемом, чтобы парализовать шахтеров и не допустить их прорыва на площадь к Президенту. Ни с чем под вечер, когда уже все окончилось, возвратились в очередной раз обманутые люди назад к таким же обманутым своим товарищам, проглядевшим все глаза в окна администрации.

 

Приезжали неоднократно Министр угольной промышленности Сергей Тулуб, его заместители. Было даже выездное заседание Коллегия Минуглепрома в Луганске. Много чего говорилось при этом. Давались обещания типа вот завтра уже зажить по-новому, по разработанной программе, но воз оставался на месте:  никаких сдвигов не происходило.

 

Нанесли визиты Министр внутренних дел  Юрий Кравченко, его заместители. Однако результатов тоже никаких. О приездах гостей пикетирующие узнавали часто по въездам шикарных машин в сопровождении эскорта с мигалками во двор облгосадминистрации. И и это при частоте наездов на Луганск становилось уже чем-то вроде развлечения: угадать, кто приехал, в какой именно машине, и что даст этот приезд людям.

 

Периодически левые проводили свои митинги: на 7 октября, 7 ноября, в другие дни. Шахтеров приглашали выступать, ставили под свои знамена, развешивали свои лозунги. И что можно было сказать против этого?

 

С наступлением холодов субботние и воскресные манифестации по городу с отработанными маршрутами до автовокзала и до железнодорожного вокзала прекратились, утренний и вечерний «пластиковый рок» – тоже в связи с морозами прекратился. Были у отдельных участников пикета, периоды отчаяния, неверия, выяснения отношений. Чувствовалось, что люди подвергаются психологической обработке, что навеваются настроения неверия в благополучный исход пикета, в лидеров. Мы чувствовали, что это проводилось через «своих» людей, бывших в пикете, под влиянием силовиков, «разрабатывавших» пикет.  Но на общее настроение всего пикета это влияния не оказывало.

 

С наступлением морозов топили «буржуйки» в землянках-хибарах, жгли костры на улице, и, как «12 месяцев», грелись у этих костров. Сидеть возле них было невозможно. На площади постоянно гулял ветер, и пламя с дымом моментально отклонялось даже от легкого дуновения его. Приходилось стоять и все время обходить костер, уходя от дыма. Особенно сильный жар давали автомобильные шины, которые шахтеры искали на свалках и стаскивали к месту пикета. Но они же, колеса, давали и сильный черный дым. Находчивые шахтеры (нигде не пропадут! истинные мужики!) выжидали, когда ветер задует в сторону здания обладминистрации и специально зажигали эти шины, чтобы делавшие равнодушный вид чиновники «заметили» и вспомнили   о пикете.

Согревались и спиртным. Обстановка напоминала чем-то военную, и ярый противник спиртных напитков, врач мирного времени Лариса Заливная даже не протестовала против такого «согревания». Понимала: иначе люди не выдержат. Здесь – как на фронте. Однако шахтеры не напивались до безобразия: выпивки были нечастыми (главным образом, привозил бутылёк из дому кто-нибудь возвращавшийся из побывки и угощал товарищей в качестве «откупного»). Пить было не на что, все помнили о главной цели противостояния – добиться справедливости. Каждый день верили, что внезапно, как это всегда бывает в подобных случаях, все разрешится. Вдруг приедет «генерал», а с ним директора, табельщицы, подпишут протокол соглашения, подгонят автобусы, погрузятся, и повезут пикетчиков на нейтральную территорию типа Новосветловки выдавать под охраной милиции людям их кровные выстраданные деньги, а потом  развезут их по домам, к родным заждавшимся семьям.

 

Таковы были ожидания, вокруг этого крутились все разговоры. Но происходило не то. Семьей пикетчиков власти тоже не оставляли в покое. Все те же главные «законники» – милиционеры ходили по соседям, особенно шахтеров-депутатов и активистов, выспрашивали их об участниках пикета, приходили непонятно зачем в семьи, тоже что-то выясняли. Одним словом, навевали смуту, тревогу. Шахтеры писали по этому поводу протесты. Но этого стражам законности было мало. Шахтеры до сих пор думают, что неприятности с их семьями, случившиеся как-то чередой друг за другом в сентябре, – не случайность, что это также способ давления на них за упорство в защите своих прав.

 

18 сентября 1998 г. был теплый день. К пикетчикам пришел лидер объединения частных водителей-перевозчиков «ОСВ-Союз» Александр Иванович Одинцов. Тот самый, который выручил измученных маршем-броском шахтеров и подвез их назад в Луганск из Сутогана месяц назад. Он все также продолжал борьбу за свободу перевозок пассажиров в Луганске: тарифы на проезд в маршрутках городские власти своим решением повысили в 2раза, а водители посчитали это нечестным. Предприятие оставалось в прибыли и при цене 25 копеек за проезд. Водители знали, насколько бедствуют сейчас люди, и не хотели принимать участие в снятии семи шкур с сограждан. Алек4сандр Иванович Одинцов был лидром водителей, возглавлял их общественное объединение «ОСВ «Союз», проведывал пикет, сдружился с шахтерами. Царило глубокое взаимное уважение.

19 сентября Александр Иванович должен был ехать в Киев с документами, раскрывающими злоупотребления монополизированных городских структур в сфере пассажирских перевозок. Накануне поездки он пришел к шахтерам. Посидели за столиком с кофе на близлежащей летней площадке, помогли составить документы, договорились о встрече на утро следующего дня. Но вдруг 19 сентября – страшная весть. Единственный сын Александра Ивановича был насмерть сбит машиной. Горе этой семьи трудно передать. Шахтеры приняли участие в похоронах. Напрасно отец погибшего 12-летнего ребенка пытался выяснить истину, не дело ли это рук тех, кто пригрозил eмy накануне: «Мы сделаем все, чтобы тебя из Луганска 19 числа не выпустить».

 

Не дает покоя этот случай еще и потому, что 23 сентября в Краснодоне было произведено нападение на 13-летнюю дочь Дмитрия Дмитриевича Калитвенцева. Девочка смогла убежать. Но до сих пор неясно, кто нападал на нее, средь бела дня (в 14 часов), в центре города. Более, того, милиция не хотела даже открыть уголовное дело по этому поводу, и только активность и настойчивость отца вынудили милицию заняться поиском преступника. Естественно, эта милиция его не нашла ни сейчас, ни потом.

 

В эти же дни было еще одно непонятное происшествие: какими-то двумя совершенно взрослыми людьми был забросан камнями домик, выполнявший роль дачи, принадлежащий активному участнику прошлогоднего пикета и задействованному в этом пикете Володе Данилейко. Были выбиты стекла. 14 -летняя дочь Володи находилась в тот момент в доме, осталась незамеченной нападавшими, так как упала сразу на пол.

До сих пор ничего вразумительного по всем этим случаям нет.

 

Добиваясь правды, шахтеры откликнулись на решение Верховной Paды Украины о создании Временной следственной комиссии по изучению ситуации по обеспечению конституционных прав граждан Украины на получение заработной платы, стипендий, пенсий и других социальных выплат. Комиссия эта начала свою работу под руководством Юлии Тимошенко. Постепенно волна докатилась и до Луганска, и в октябре 1998 г. группа шахтеров-депутатов: Михаил Микерин, Владимир Белоусов, Дмитрий Калитвенцев, а также Лариса Заливная, получив соответствующие полномочия и удостоверения, приступила к работе.

В разработку была немедленно взята фирма “Краснодонуглепоставка”, распоряжавшаяся при ГХК добытым углем на всех шахтах  Краснодона. Удалось получить некоторые данные. Но далее проверку начали активно тормозить на уровне контрольно-ревизионных служб города и области, прокуратуры города и области, управления юстиции области  Налоговая инспекция, милиция (УБЭП) как будто бы и не противились, но результатов от их участия комиссия депутатов-горняков так и не получила.

Конечно, горняки (как и врачи) не специалисты в криминально-экономических хитросплетениях угольно-денежных пирамид. Но и то, что удалось увидеть, – это политика кланов, освященная государством, его возможностями в сферах законодательной, административной, силовой, а где это не проходило – то и в теневой сфере.

Были даже невооруженным глазом заметны какие-то подозрительные фирмы. Было ясно, что дармовые уголь и деньги, отчужденные от их добытчиков и владельцев, потоком идут в Донецк, (Макеевку тоже), Харьков, Днепропетровск, Киев.

Запомнилось целое созвездие таких неясных фирм в Донецке по ул. Майской, 66. Запомнились поставки эшелонами коксующегося(!) угля на Кураховгрэс, которой по технологическим условиям нужен был менее ценный  и соответственно более дешевый энергетический уголь.

Почему-то наше внимание было обращено на фирму Медкотрейд. (Через год она стала приводным ремнем к Индустриальному Союзу Донбасса, прибравшему к своим и еще чьим-то рукам золотой краснодонский уголь). Никто из грамотных, подготовленных людей, в том числе специально предназначенных по своей должности для соблюдения интересов отрасли, государства, граждан, не помог комиссии. Но одного желания и одной честности людей, ее составивших, хватило, чтобы в очередной раз обратиться в киевские инстанции и уже целенаправленно проверить “Краснодонуглепоставку”  и связанные с ней другие фирмы.

 

Мы не знаем, были ли встречные проверки, докапывались ли контролеры до корней утечки шахтерских зарплат. На всеукраинском уровне, по нашему мнению, деятельность Временной следственной комиссии также была сорвана все теми же силами. Наши выводы и впечатления подтвердились на выездной Коллегии Минуглепрома в Луганске 26 ноября, где в весьма объективных докладе и выступлениях назывались конкретные цифры, фирмы, фамилии. К тому времени с 25 ноября Владимир Фичев уже не являлся генеральным директором «Краснодонугля». Довольно мягкий человек, он позволил себя, хорошего специалиста, втравить в круговерть с угольными делами. Как здесь не вспомнить директора шахты «Луганская» Синенко, который за несколько лет до описываемых  событий,  был убит в своем кабинете после того, как 2 месяца подряд выдал полностью шахтерам зарплату.

 

Похоже, что многие директора ходят под дамокловым мечом расплаты за порядочность в производственной деятельности. И не только директора. Министры тоже. Но есть и другие руководители, не только находящие себя в таких условиях, но активно борющиеся против тех, кто восстает против мафиозных порядков.

К таким, без сомнения, относится директор шахты им. М. П. Баракова Владимир Докучаев, сыгравший очень неблаговидную роль в ходе шахтерского пикета.

 

13. Драматическая развязка. Последний штурм.

 

В конце ноября к шахтерам попала записка – запрос от имени начальника Краснодонского ГО УМВДУ в Луганской области, но подписанная не ним самим, а кем-то другим (шахтеры так и не выяснили, кем). Записка была адресована директору шахты им. М.П. Баракова  В. Докучаеву. В ней черным по белому было написано, что Краснодонский ГО УМВДУ просит директора прекратить выплату по регрессным искам (!) до получения нового заключения областной профпатологической  МСЭК в связи с тем, что милиционеры усомнились якобы в подлинности медицинских заключений 21 работника шахты. Далее следовал перечень всех регрессников, работавших в то время на шахте, которые принимали участие в пикете.

Девятнадцатым по списку числился Александр Михалевич.

 

Все медицинские дела  регрессников были изъяты Краснодонским ГО УМВД Украины. А позже люди были вынуждены, все подряд,  вне зависимости от стадии заболевания и сроков переосвидетельствования, ехать в Луганск на новое обследование.  Некоторым, как инвалиду второй группы Александру Гордусу с его переломами позвоночника, даже пришлось судиться. Врачи Луганской МСЭК подтвердили заключения о профзаболеваниях всех регрессников. Оказалось, что Луганские врачи не подотчетны работникам милиции.

 

Но этот, как полагали, сделанный по просьбе Владимира Докучаева  самому себе запрос имел и другие последствия. Все шахтеры были задеты за живое. Но больше всех отреагировал на издевательства со стороны властей Саша Михалевич. Когда власти прибегли к излюбленной своей методике «индивидуальных приемов», на деле превращавшихся в моральные истязания и попытки сломить дух человека на индивидуальном уровне, в отрыве от коллектива, Саша дважды побывал на подобном «приеме».

И каждый раз ему после этого становилось плохо, и он попадал в больницы. Лишение начисления регрессных выплат, ради которых он, не работавшей на шахте им. Н.П. Баракова на момент пикета,  принимал участие в пикете, видимо, уже тогда надломило его. Ведь на его иждивении были не работающая жена (не могла найти работу:  в шахтерских городах – сплошная женская безработица) и трое детей. Никто не мог подумать, что Саша, уговаривавший отчаянных ребят не прибегать к самосожжению, сам пойдет на такое.

Было две волны заявлений от шахтеров с предупреждением о самосожжении. У ребят постоянно находились бензин, керосин для хозяйственных нужд. Дня за два до своего поступка Саша вернулся из дома, куда ездил на побывку, привез ребятам пару бутыльков «согревающего». Сам пить отказался. Этот человек смотрел на все уже из другого мира, потому что он уже решился. Как дальше выяснилось, он перед отъездом оставил жене прощальную записку, которую она нашла лишь после случившегося. На пикете в своих вещах оставил предсмертную записку, которую нашли после случившегося:

 

“Не могу больше терпеть и ждать каких-то обещаний, не верю и в выдачу задолженности 15 декабря. Поэтому я решился на этот поступок. Надоели издевательства со стороны руководителей шахты и администрации. Это не выход в жизни, но, может, из-за моего поступка скорее решатся дела. Сам трезвый и нахожусь в нормальном состоянии. Отвечаю за свои действия”.

 

В ночь на 14 декабря, как всегда, перед облгосадминистрацией у цепи турникетов стояла круглосуточно охрана из милиционеров. Площадка между зданием и сквером освещалась мощными прожекторами. Были морозы. После сжигания костров вечером люди спали в своих укрытиях, самые «поздние» к трем часам ночи уснули, самые «ранние» еще не вставали. Вдруг милиционеры обратили внимание на какой-то очень дымный непонятный костер. Один другому сказал: «Наверное, шахтеры опять покрышку зажгли и покатили». Но другой увидел, что это не колесо горит. Что это молча, без звука, подальше от палаток, горит бегущий человек. Милиционеры бросились к нему тушить огонь, подняли шум. Проснулись шахтеры, повыскакивали из хибарок, палаток. В лежащем, скрюченном человеке с немигающими открытыми  обожженными глазами они узнали Сашу Михалевича.

Прибывшей машиной скорой помощи Саша был немедленно доставлен в реанимацию областной больницы. Он прожил еще две недели, но был обречен. Такие ожоги несовместимы с жизнью, несмотря на то, что ему было оказано все, что можно было сделать: были обеспечены лечение, консультации, операции, уход. Умер Саша 28 декабря.

Хоронили его 31 декабря. Но даже похороны были блокированы милицией. Велась полная видеозапись. Чего боялись власти? Ответственности? Но разве наступает у нас в государстве ответственность высоких чиновников за смерть простого рабочего?

 

Более того, самосожжение Саши не изменило позиции чинуш из облгосадминистрации. По-прежнему пикет ими игнорировался, по-прежнему они брали людей измором.  И это несмотря на то, что 3 декабря состоялось заседание Верховной Рады, на котором было принято Постановление о полном погашении задолженности всем участникам пикета.

 

Что стояло за этим преступным отношением к живым страдающим людям, к решению высшего органа управления страной? Неужели сами по себе наши областные должностные лица проводили этот беспредел?   Так ли велика власть Премьер-министра, чтобы заставить их пойти на преступление законов и решения Верховной Рады, а позже и переступить через гибель человека? А может быть, эта линия шла от лица выше, чем Премьер?

 

Какую роль в доведении шахтеров до отчаянного штурма облгосадминистрации сыграл Президент Л.Кучма? Если он не имеет отношения к истязаниям шахтеров, то кто давал указания не выполнять решения Верховной Рады даже в столь трагической обстановке? Кто у нас реально управляет Украиной? На чьих руках кровь Саши Михалевича?  Ответов сих пор нет.

 

Сумрачные, одновременно лихорадочно возбужденные и подавленные, шахтеры продолжали стоять до конца. Было уже испытано все, что можно. Сколько писем было направлено во все инстанции!   Скольких должностных лиц и сколько структур привлекали шахтеры из тех, кто по долгу службы или по своим задачам обязан был решить проблемы пикета, отрасли! В конце концов, просто выполнить законы и соблюсти Конституцию.

 

Но прошло 15 число декабря,  оговоренное в Постановлении Верховной Рады как конечный срок отчета о выполнении решения, а власти не шевелились. Заканчивалось 16 число. Ранние сумерки, зимняя стужа, горящие костры, люди,   ходящие вокруг них. И опять от власти – никаких перемен.

 

Еще с утра, через отдел угольной промышленности, руководитель пикета Д. Калитвенцев передал, чтобы женщин, работниц обладминистрации отпустили с работы пораньше, так как шахтеры будут добиваться выполнения решений Верховной Рады силой. Ближе к 17 часам, с криком всегда спокойного, выдержанного, интеллигентного Олега Логвинова: «Нас за людей не считают! Сколько можно терпеть издевательства!» – несколько шахтеров опрокинули турникет и в бросились к двери, из которой уже начали выходить после окончания рабочего дня люди. Все это произошло так внезапно, так спонтанно, что милиция успела только закрыть двери изнутри. Лидер пикета Д, Калитвенцев почти целый день находился в здании облгосадминистрации в ожидании ответа из Киева, куда он обращался в связи с истечением срока выполнения Постановления. И за целый день – ничего. Что творилось в душе этого человека, никто не знал.

 

И вот – штурм. Кажется, что люди уже не контролируют себя.  Наваливаются на все три капитальные деревянные двери, звенит разбитое стекло, вырываются внутрь. Но дальше не идут. Выскакивает Д. Калитвенцев, что-то кричит, быстро овладевает ситуацией. И только штурм вынудил губернатора, и  вместе с ним и киевское начальство мгновенно решить вопрос о требуемой сумме.

Часа через два переговоров (директора были здесь же), пикетчикам был представлен новый генеральный директор «Краснодонугля», назначенный в этот же вечер С.Д. Керкез, который сообщил о выплате денег.

Поданы автобусы, людей начинают вывозить. Лагерь моментально свертывается. Утром на место пикета прибыли городские коммунальные службы и бойцы «стройбата» для зачистки территории недавнего пребывания пикета. Целую ночь шла процедура выплаты денег: вызвали плательщиц, привезли к месту выдачи «на нейтральной территории» в поселке Новосветловка.

К 6 утра деньги получили все.

 

Неясные вопросы должны были решать в здании холдинга на уровне генерального директора. Теперь уже нового. Он запомнился тем, что показал себя с самого начала как-то недружественно, говорил во время встречи еще на пикете, что платить деньги будет только тем, кто работает. Но на деле выплатил всю задолженность и позже, через месяц, подписал с НПГ отдельный коллективный договор. Семен Керкез проработал меньше года, но за это время была почти полностью выплачена задолженность по заработной плате всему коллективу ГХК «Краснодонуголь».

 

И еще один активный «провожающий», чьи крики будут преследовать людей. Это генерал милиции В. Будников. Тот самый, «герой» Патриарших похорон в Киеве в «черный вторник» 18 июля 1995 г. Его «на исправление» перевели в Луганскую область. Вот он и «исправился». Вернее, «усовершенствовался» по части расправы над людьми.  К концу своего пребывания на посту главного милиционера области добавил измученным людям много отрицательных эмоций. Он буквально распоясался в период угрозы самосожжений шахтеров. Даже после трагедии с Сашей Михалевичем он кричал: «Хоть вас еще пятеро сожжется, денег вам все равно не будет!» Это кем же надо быть, чтобы так кощунствовать?!

Но 17 декабря он прощался все же с пикетчиками довольно дружелюбно.  Он станет единственным, кто понесет наказание за беззаконное применение спецназа 24 августа: его отправят в Киев на должность начальника одного из управлений МВД. Это значительное понижение в должности. Но заказчики беззакония и подстрекатели так и остались неназванными и  не наказанными

 

Все ли получили деньги?

Да, все. Хотя были отдельные претензии по занижению сумм выплат на сотни гривен. Не сразу полностью получила деньги семья  Саши  Михалевича: из 5 с лишним тысяч грн., половина суммы была задолжена шахтой им.Вахрушева из г. Ровеньки. И если бы обладминистрация действительно и добросовестно занималась проблемами задолженности денег шахтерам, то в пределах одной области получить деньги с другой шахты для пострадавшей семьи не составило бы никакого труда.

 

Очень обижалась на свою судьбу Клавдия Григорьевна Овчарова, рабочая шахты «Суходольская-Восточная». Воспитывая одна своего позднего ребенка, 15-летнюю Машеньку (муж ее погиб на той же шахте), Клавдия Григорьевна приняла участие в пикете, наравне с мужчинами замерзая и голодая долгие месяцы у стен облгосадминистрации в Луганске. Что-то не в порядке было у нее с документами, и полнй суммы денег на которые она рассчитывала, она так и не получила, несмотря на все свои последующие протесты и старания. Если бы у нас было правовое государство,  и человек значил бы больше, чем бумага, то, может быть, через суд и можно было отстоять свои права. Но у нас это практиче­ски невозможно

 

Разошлись по свом домам участники пикета. Но не надолго. 28 декабря умер Саша Михалевич, а 31 декабря его хоронили. День был предпраздничный, к тому же рабочий, поэтому на похороны собрались не все, а только человек 200, на кладбище – до сотни человек вместе с милицией в форме и в штатском. И у места вечного покоя выступавшие на траурной церемонии прощания задавали себе и окружающим вопрос: нужна ли была эта смерть? Ответ: не нужна. Но вот оправдана ли она как добровольное приношение себя в жертву общему интересу?  Здесь ответ полностью зависит от нас, от живых. Со стороны горняков добыта очередная победа (только раньше они были без таких жертв): организованные рабочие, как и год назад в 1997, вынудили власть выполнить закон. Закрепится ли уважение к закону перед лицом народа у этой власти — вот наша главная проблема. Если это – первый шаг к правовому государству, значит, смерть Саши была не напрасной.

 

14. Послесловие. С чем идем в новый век?

 

Великий пикет раз и навсегда определил грань возможного и невозможного в противостоянии народа и власти в условиях кланово-олигархического режима. На протяжении 1999 года, следующего после Великого пикета, было много акций протеста на разных шахтах Луганщины. Но самые мощные – в Краснодоне.

 

Год начался с того, что на шахте им. Н. П. Баракова те, кто не принимал участия в пикете, кто послушно подписывался под «решением трудового коллектива», составленном директором шахты, т.е. кто, если вникнуть по существу, подписывался против выполнения закона о выдаче самому себе кровно заработанных денег, – те люди начали бастовать, не выезжать из шахты, резать себе вены под землей. И таких людей набрались уже сотни. Им всем рано или поздно выплачивали деньги.

Было 2 марша, из Краснодона на Киев, до Киева так и не дошедших: около тысячи человек с молодогвардейской шахты «Таловская» вышли в начале июня 1999 года в поход. Договоренность с ними была достигнута,  когда они прошли по Донецкой области. В конце июня в поход двинулись «лютиковцы». К ним присоединились другие краснодонские горняки, в общем, тоже до 1000 человек. С ними также договорились через полтора месяца на территории Донецкой области.

 

И наконец, прямое следствие Великого Пикета: на акцию борьбы за свои права организовались краснодонские женщины. Сначала в конце июня – начале июля 1999 г. это был прерывистый поход. Когда порох сухой, всегда найдется тот, кто даст ему вспыхнуть. Так получилось и тут. Женщины сумели организоваться. Начальство попыталась обмануть их и нарушить достигнутые было договоренности. Но  22 июля из Краснодона вышло на Луганск уже 655 женщин и 252 ребенка. Пройдя через все мытарства и изощренные попытки не удовлетворить их требования со стороны всех администраций, самая стойкая часть женщин все же добилась выполнения своих требований.

 

Был с 21 сентября тоже полуторамесячный пикет «менжинцев» из Первомайска – тоже достигнута договоренность. Были другие акции протеста: на шахте «Золотое», в Антраците. Сплотились рыночники —  малый бизнес. Продолжал свою борьбу “ОСВ-Союз”.  И везде, хотя и при значительном напряжении сил, вопросы решались мирным путем:  власти боялись nepexoдить ту невидимую черту, которую провели пикетчики-бараковцы  в І998 году. Да и к слову вспомнить, что 1999 год был годом президентских выборов, так что власти старались людей не очень обозлять.

 

А что бараковцы?

Продолжили укреплять свои позиции по гарантиям прав человека путем сотрудничества с Комитетами Верховной Рады. В апреле было совместное заседание 3-х Комитетов, курировавших вопросы в связи с пикетом 1998 г. согласно Постановлению 294-Х1У. Представители НПГ, к тому же часть из них – депутаты местных советов, принимали участие в коллегиях, совещаниях, решали какие-то текущие вопросы. Деньги получали на протяжении года более-менее исправно. Директор шахты все так же пытается сражаться с НПГ, но уже жива поросль гражданского общества, стоящего за НПГ, есть надежда, что завтра придет рассвет. Шахтеры – та соль, которая дала силу демократии на Луганщине.

 

* * *

 

1999 год был политически бурным. Избирательная кампания по выборам президента Украины приводила на Донбасс многих кандидатов. И практически каждый старался побывать на шахтах или в Краснодоне, Шахтеры на выборах голосовали очень пестро. Испытанные Великим Пикетом люди проголосовали осознанно. Они и сегодня продолжают оставаться авангардом свободного профсоюзного и рабочего движения.

 

В память о Великом пикете  1998 года,  ежегодно на День независимости 24 августа и на день самосожжения Саши Михалевича 14 декабря представители шахтеров, участвовавших в пикете, и представители Луганской общественности проводят акции в честь Дня стойкости шахтеров и Дня поминовения  Саши Михалевича.

 

 

Акция памяти о Дне стойкости шахтеров 24 августа 1998 г

и в честь Дня Независимости Украины. Луганск, 2005 г.

Шахтеры и отдельные активисты группы поддержки 24 августа 2004 г.

у места схватки.  Луганск

Вот уже и молодежь присоединяется к этим акциям. Передает эстафету новым поколениям.

Когда-то все будет: правовое, социальное, демократическое государство Украина. Тяжело его выстоять, выбороть. Наше поколение сделало все, что могло. И еще остается в строю, передавая свое мужество другим людям.

 

Здесь многое не рассказано, не названы многие имена.

Это краткий очерк по горячим следам бурных событий. Когда-нибудь это будут изучать по документам, видео- и звукозаписям, по воспоминаниям, публикациям.

Здесь – правда, поскольку мы – участники этих событий.

Мы жили в это сложное время.

 

Заливная Л.Н.

Калитвенцев Д.Д.

 

Приложение

 

П О С Т А Н О В А

ВЕРХОВНОЇ РАДИ УКРАЇНИ

вiд 03.12.1998  № 294-XIV

Про інформацію Комітету Верховної Ради України з питань законодавчого забезпечення правоохоронної діяльності та боротьби з організованою злочинністю і корупцією про результати вивчення конфлікту, який відбувся у місті Луганську 24 серпня 1998 року між працівниками міліції та страйкуючими шахтарями

( Відомості Верховної Ради України (ВВР), 1999, N 1, ст.16 )

 

Заслухавши інформацію   Комітету  Верховної  Ради  України  з питань законодавчого  забезпечення  правоохоронної  діяльності  та боротьби  з  організованою  злочинністю і корупцією про результати вивчення конфлікту, який відбувся у місті Луганську 24 серпня 1998 року між працівниками міліції та страйкуючими шахтарями,  Верховна Рада України п о с т а н о в л я є:

 

1. Інформацію у зазначеному питанні взяти до відома.

 

2. Кабінету Міністрів України:

 

вжити невідкладних заходів щодо погашення  заборгованості  по заробітній платі, пенсіях та інших соціальних виплатах страйкуючим шахтарям і до 15 грудня  1998  року  поінформувати  Верховну  Раду України про вжиті заходи;

 

забезпечити проведення Міністерством внутрішніх справ України додаткового службового розслідування дій посадових осіб, причетних до  застосування  силових  методів  до  учасників  акцій  протесту шахтарів.

 

3. Генеральній прокуратурі України провести повну, всебічну і об’єктивну   перевірку  фактів  зловживань  службовим  становищем, порушень Конституції України та законів України  при  застосуванні силових методів до учасників акцій протесту шахтарів.      У разі  встановлення  порушень Конституції України та законів України вирішити питання про притягнення винних посадових осіб  до встановленої законом відповідальності.      Про результати  перевірки  повідомити Верховну Раду України в місячний термін.

 

4. Комітету Верховної Ради України  з  питань  законодавчого забезпечення правоохоронної діяльності та боротьби з організованою злочинністю  і  корупцією  проаналізувати  звернення  громадян  до Верховної  Ради  України  про порушення законодавства працівниками органів внутрішніх справ,  заслухати звіт керівництва Міністерства внутрішніх  справ України про вжиті заходи щодо профілактики таких правопорушень і  проінформувати  Верховну  Раду  України  з  цього питання у квітні 1999 року.

 

5. Контроль за виконанням цієї Постанови покласти на комітети Верховної Ради України з питань прав людини, національних  меншин та міжнаціональних відносин, з питань соціальної політики та праці та з питань законодавчого забезпечення  правоохоронної  діяльності та боротьби з організованою злочинністю і корупцією.

 

 

Голова Верховної Ради України                   О.ТКАЧЕНКО

 

м. Київ, 3 грудня 1998 року

N 294-XIV – zakon1

 

 

http://www.npg.org.ua/title/144/